Татьяна Морозова - Горький вкус страсти

Везение и труд.

Так вот. Обычно, как я уже сказала, первого сентября и даже второго сентября до аудитории мы не доходим. Но сегодняшний день – исключительный.

Анонсировали, что в этом году лекции нам будет читать сам Павел Буров! Ходили слухи (но это всего лишь слухи, непроверенные), что он чем-то обязан ректору. И тот каким-то образом уговорил его провести курс для студентов четвертого курса.

Кто такой Павел Буров? Вы не в курсе?

О, это разработчик всего и вся, хакер (в хорошем смысле слова), пройдоха.

Изобретатель – чего надо изобретатель.

Начал он с разработки какой-то супермодной компьютерной игры. Придумал он ее, когда ему было еще лет пятнадцать, заработав на ней целое состояние. А дальше – больше, успешнее и лучше.

В общем, полный восторг от предстоящих лекций все уже ощутили сполна. Наши парни вообще кипятком писали от восторга, что такое светило соизволило снизойти до нашего потока и передать свой бесценный опыт и знания студентам.

Поэтому мы, конечно, не можем пропустить его первую лекцию, которую назначили на первое сентября.

Мы стоим недалеко от универа и ждем, когда все подойдут.

Стоим и любуемся на Москву.

Я до сих пор не могу привыкнуть к тому виду, который открывается с возвышенности на Лужники, на город. Он всегда у меня вызывает какое-то новое чувство. То щемящий восторг, а теперь вот тихую успокоенную гордость за то, что я здесь и вижу эту красоту.

Как там? Лепота…

Я не родилась в Москве, а приехала сюда учиться, поэтому вы должны меня понять.

***

И вот мы уже сидим в самой большой поточной аудитории университета, успев занять самые лучшие места. Со мной рядом по правую руку сидит Стас, за ним вытянулись вдоль длинного уходящего к обитой деревом стене стола ступенчатой аудитории другие ребята из нашей группы. Слева сидят девочки – мои подружки из группы: Лена и Геля.

– Что-то звезда не торопится почтить нас своим присутствием, – недовольно зудит Ангелина.

Я хочу с ней уже согласиться, потому что пара уже как пять минут началась. Обычно лекторы не опаздывают.

И в этот момент дверь в аудиторию широко открывается и внутрь огромного пространства (а пространство действительно огромное, можете поверить мне на слово) уверенным шагом входит, нет, влетает ОН. Павел Буров. Высокий, широкоплечий.

По аудитории пролетает восхищенный шепот.

– Боже. Он красив, как Бог, – сладострастно замирает Геля где-то рядом с моим плечом.

И я, пожалуй, готова с ней согласится.

А Бог осматривает аудиторию и, широко улыбнувшись («Какая у него обалденная улыбка») , спрашивает, хотя ответ он и так знает:

– Всем доброе утро! Надеюсь, представляться не надо? Хотя…, все равно представлюсь, – он пишет на доске красивым ровным почерком: Павел Буров.

На нем – рубашка сложного грифельного цвета, красиво оттеняющая его поцелованную солнцем кожу, и черные брюки. Рубашка рельефно обтягивает его грудь и литые мускулы плеч при каждом его движении. Подозреваю, что сорочка сшита на заказ. Потому что просто идеально, умопомрачительно сидит на его великолепной фигуре: не в облипочку, но довольно плотно.

Потом галочкой сверху добавляет: Витальевич.

– Но можно и без отчества,– улыбается он, и чертова ямочка появляется на его правой щеке.

– Какой демократичный, – охает Геля и начинает судорожно накручивать длинную прядь своих белокурых волос на указательный палец.

– Да…

Но почему у меня так сладко дрожат коленки? Горло пересохло… А в животе мартовские кошки поют серенады?

Вы не в курсе? Но, наверное, уже догадались…

Да. Я узнала в нашем новом лекторе того парня из самолета, Мистера Шикарная Попка, с которым мы неделю назад возвращались из Испании.

Но не вместе, конечно. Это я загнула. Но в одном самолете. Он – со своей цыпой, а я – со свои рюкзачком в цветочек.

И я даже параллели не проводила. Что тот красавчик Пашка из Боинга и Павел Буров, умный и богатый владелец своего бизнеса, который всего добился своим умом, молодой миллионер России,– это один и тот же человек.

Мне и в голову не могло прийти, что я могла лететь в одном самолете с таким человеком!

А Буров тем временем проходит и встает около трибуны в центре возвышающейся сцены. Его темно-пепельные волосы отливают перламутром.

Я даже не могу представить, как это сложно: выступать перед таким количеством народа. Стоять и спокойно что-то говорить перед устремленными на тебя не одной сотней пар глаз.