Анна Абаимова - Соло тишины

После той столь интригующей поездки на море мальчик забросил музыку, перестал ходить в музыкальную школу, а все его инструменты покрылись пылью. Зато он стал прислушиваться ко всему окружающему – к так называемым звукам жизни, и стал усиленно выискивать хотя бы редкие минуты тишины… Особенно грезил о такой тишине, которую уже ничто не сможет нарушить – именно такая, как ему казалось, наступила в его жизни сейчас. Возможно все годы, которые не удавалось выспаться, человек этот мысленно и неосознанно замышлял способы её достичь. Теперь же всё больше погружался в сон, глубокий, долгий и такой желанный, который, как дорогой деликатес, по карману был далеко не каждому.

…Больше той ночью ему ничего не приснилось.

Он просто отдыха и мозг его освобождался от всякой ерунды. Хотя и ангелы, которые, как он верил, живут в исключительной тишине, тоже не прилетали. Только одинокая муха, проснувшаяся вдруг в этот разгар весны, даже не зажужжала, а торопливо проползла по струне балалайки, отчего раздался едва слышный и непонятный звук. Но спящий не проснулся, а лишь перевернулся на другой бок. И всё-таки он не утонул в море, которое видел в этом своём беспокойном сне, а в скором времени вынырнул, очнулся и какое-то время пребывал в растерянности, пытаясь понять, что произошло, где он и кто такой.

Осознание этого давалось с трудом, потому что на самом деле совсем не просто было принять тот факт, что ты переступил черту, и что эта черта отделяет тебя от остального мира, и может быть здесь, за этой чертой, есть какие-то другие люди, похожие на тебя, но с ними ещё предстояло познакомиться. Пока же следовало узнать получше самого себя, и весь дрожа от напряжения, во всей полноте теперь осознавая содеянное, человек вскочил с кровати…

***

Наступило утро. Столь волнующее первое утро его новой жизни.

В глубине души сохранялась ещё тишина: ни музыки, ни звуков, ни каких-либо разговоров с самим собой не осталось. Зато теперь там поселился страх, и это была боязнь не столько правосудия и возмездия, сколько самого себя.

Впервые за последние годы он выспался крепко хорошим здоровым сном и теперь все мысли его стали здравыми, они резко отличались от тех, которые обуревали его ещё вчера, и от этого диссонанса можно было сойти с ума. Хотелось куда-нибудь немедленно убежать, но человек понимал – от себя не убежишь. К удивлению своему заметил, что время уже близится к полудню, а значит проспал он около двенадцати часов, и показалось невероятным, что за это продолжительное время никакие посторонние звуки не потревожили – такого никогда не случалось прежде и возможно даже, это было хорошим знаком… Знаком его новой жизни.

Не завтракая, не умываясь и не расчёсываясь, человек выбежал на улицу.

Возможно поэтому все сумасшедшие и выглядят так неопрятно, что утрами сильно торопятся. Просто что-то всё время гонит их куда-то и они не успевают придавать значение тем мелочам, на которых обычно зациклены нормальные люди. Утро наступившее для этого человека было поистине необычным – он ощутил небывалую свежесть воздуха и прилив сил, а ещё необыкновенную свежесть мыслей. Прежде он всегда поднимался утром с тяжёлой головой, утомлённый бессонницей и доведённый до стресса непрестанным шумом: голосами, скрипами, стуками и отголосками включенного у соседей телевизора – всё это сливалось в единый гул и бесконечно раздражало. Минувшей ночью звуки не беспокоили и ему стало интересно – столь ненавистные ему соседи живы или погибли всё-таки на пожаре. В любом случае даже если они не погибли, квартира их ещё долго будет пустовать. Но всё же осознавать себя преступником было тревожно, и другая мысль, которая заглушала все остальные, терзала особенно.

«Что я наделал?» – так думал злоумышленник, торопливо идя по улице, сам не зная куда.

Встал на мосту, который соединял два берега быстрой и неглубокой реки с обрывистыми, уходящими вниз метров на десять берегами. Бросаться с этого моста не стал бы ни один отчаявшийся – просто погибнуть не получилось бы. Да преступник и не хотел погибать сейчас, уверенный, что его не вычислят и не обвинят в содеянном. Зато мелодично журчащая вода успокаивала, и человек мог бы простоять здесь хоть до самого вечера, а потом снова идти домой, в свою ставшую теперь тихой квартиру.

– Гоша, привет! Давно тебя не видела. – услышал он голос совсем рядом и звук собственного имени заставил его вздрогнуть.

Правда, он даже не помнил, когда в последний раз общался с людьми, которые знали его настолько хорошо, что называли так. В последнее время вокруг всегда были какие-то чужие и порой враждебные лица – по крайней мере, именно так ему казалось.