Анна Данилова - Тарантелла, или Танцы с пауками. Поцелуй тарантула и закрой глаза…

***

На другой день дороги расчистили, в райцентр выехал местный автобус, все вздохнули с облегчением. Стоял солнечный морозный день. Дети катались с горок, женщины высыпали на улицу поглядеть, как будут увозить на желтой милицейской машине Аржанухина.

Но когда открыли дверь склада заготконторы, где всю ночь дежурил сам Ушаков, то оказалось, что Аржанухина нигде нет. Та комнатка с зарешеченными окнами и дверью, под которой спал на сдвинутых стульях участковый, оказалась пуста: пленник сбежал, высадив решетку, через окно… На полу комнатки искрился иней…

***

Как ни пыталась Наталия вывести на откровенный разговор

Люсю, та словно воды в рот набрала. Хотя цвет лица с самого утра у нее был уже намного лучше вчерашнего. На вопрос, понравился ли ей кто-нибудь из приезжих милиционеров, она вяло ответила, что «Ведерников ничего», и на этом разговор закончился. Затем, сославшись на дела, Люся ушла.

– Что с ней? – спросил Валентин.

– Понятия не имею… Я думала, что ты знаешь…

Ей казалось, что их отношения с Жестянщиком подошли к своей логической развязке: она не доверяла ему, а без доверия любовь растаяла, как снег на горячей ладони…

– Мне уехать? – спросил он, прочитав ее взгляд. – Ты только скажи…

Она пожала плечами, потому что не могла признаться в том, что ночью, кода все спали (Ведерников и Селезнев уснули на большом старом диване в дальней комнате, поэтому-то Наталия и не музыцировала на пианино,) она проснулась от того, что поняла, что Валентина рядом нет. Она на цыпочках пересекла гостинную, обошла все комнаты и даже заглянула в кухню, но и там не обнаружила ни Валентина, ни Люсю.

Она нашла их в саду, в летней кухне, их обнаженные тела можно было увидеть за прозрачным оконцем извивающимися при свете свечи, стоящей на подоконнике и превращающей своим фантастическим янтарным светом внутренность домика в подобие декорации к эротическому спектаклю в духе Кокто. Особую прелесть этой картинке придавал фон: опушенные снегом ветви садовых деревьев, ярко-синий ночной воздух в просвете меж ними и повисшая низко, почти над самой крышей домика, сливочного оттенка луна.

***

Он собрался за четверть часа, подошел к Наталии, которая с меланхоличным видом чертила что-то в своем блокноте, сидя на диване, и опустился перед ней на колени.

– Я все знаю, – облегчила она расставание, тем самым придавая полную ясность происходящему, – так что можешь не мучаться в догадках… Мне непонятно только одно: почему у нее отбиты пятки?

– Какие еще пятки, о чем ты…

– Ты – обычный Жестянщик, и этим все сказано… Предательство – одна из форм существования подлецов.

И знай, что в ЭТОЙ ситуации – я на стороне Люси…

Он уехал. А Люся, вернувшись из своей квартиры, где она судорожно собирала вещи, чтобы сказать Валентину, что намерена теперь все рассказать Наталии и что она готова уехать с ним в город, не увидев его черной «волги» во дворе, так и застыла возле калитки…

– Заходи, замерзнешь, – услышала она голос Наталии.

– Он что, УЕХАЛ?

– Уехал. Свежий воздух пошел ему на пользу… Он развлекался как мог… Но ты не расстраивайся. У тебя еще осталась я и… Ведерников. Мужчины приходят и уходит, а женщины остаются. Подумай об этом как-нибудь на досуге… А что касается страсти, то я рада, что ты ее, наконец, испытала…

Наталия легко спустилась с крыльца и, пройдя мимо ошалевшей от всего увиденного и услышанного Люси, открыла дверцу своей машины, которую уже успела очистить от снега и даже прогреть салон…

– А ты-то куда? Тоже уезжаешь?

– Нет, я еще вернусь. Ключи у меня есть, так что не переживай…

***

Она потратила полдня, чтобы объехать в райцентре все комбинаты бытового обслуживания и ателье. Она показывала юбку с блузкой и пыталась определить, кто же их сшил… И одна закройщица, одиноко пьющая чай в полупустой пошивочной мастерской, предположила, что это театральный костюм, взятый в городе напрокат…

«И как же это я раньше-то не догадалась?»

Она сунула руку в карман, чтобы достать сигареты и вдруг нащупала конверт… Это было письмо от Логинова, о котором она забыла… Как же она могла о нем забыть?!

«Наташа, я скучаю по тебе, но вырваться пока не могу… Через пару дней освобожусь… Но и это неточно. Хорошо, что я хотя бы знаю теперь, в какой именно Вязовке ты находишься. Я все передал Ведерникову и Селезневу, как ты просила… До встречи. Целую тебя нежно, твой прокурор Логинов.»

В мыслях и мечтах о Логинове она домчалась по расчищенной от снега трассе до города и принялась звонить из первого же телефона-автомата Сапрыкину.