Камилла Гребе - На льду

Откуда берется это вечное желание человека покорить мир? Желание, которое не ограничивается покорением природы. Люди хотят управлять и другими людьми тоже, как в семейной жизни, так и общественной. Всю жизнь Уве пытался приручить меня. Но я не поддамся. Я возьму его на измор, как полярные льды, своим холодом и неприступностью. Рано или поздно он сдастся и начнет искать себе добычу полегче.

Я моргаю от снега и пытаюсь снова найти что-нибудь знакомое. Меня даже посещает мысль позвонить Уве, так как я знаю, что он бросит все и примчится выручать меня. Он всегда выручал меня, когда я попадала в трудные ситуации.

Снег идет тише, видимость улучшается, и теперь можно разглядеть знакомые контуры глазной больницы Святого Эрика.

Наконец, я могу выдохнуть. Я знаю, где я и как вернуться обратно в Полицейское управление.

Но парализующий страх от того, что я не в состоянии вспомнить направление, и ощущение полной беспомощности никуда не уходит. И я не могу расслабиться, даже оказавшись в тепле за письменным столом в комнате с видом на улицу Кунгсхольмсгатан. И даже после трех чашек обжигающе горячего чая меня продолжает трясти.

Я смотрю на Петера. Он сидит в паре метров неподалеку спиной ко мне. Взгляд прикован к экрану. Седые волосы влажные от снега, на полу под ногами – лужицы вокруг нелепых в такое время года кроссовок.

Лучше бы у меня был рак. Тогда я могла бы ему об этом рассказать. Но мне стыдно сказать, что у меня деменция. Особенно после того, как мы переспали. Это хуже, чем венерическая болезнь. Постыднее. Потерять разум – нет ничего хуже. Отвратительно. Я постепенно превращаюсь в овощ. Это не может вызывать у людей ничего, кроме чувства гадливости. Кому нужен овощ? Только Уве.

Может, это и есть любовь? Быть рядом, что бы ни случилось. Я вспоминаю слова из Послания к коринфянам: любовь все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

Но я не хочу, чтобы Уве меня переносил. Я хочу, чтобы он оставил меня в покое.

Может, мне лучше поехать в Гренландию? Я всегда об этом мечтала. Сделать это сейчас, пока еще есть время. Что я делаю, здесь в полиции – в месте, где все началось и где все закончится?

Гунилла говорит, что нельзя отчаиваться. Еще один повод стыдиться. Серьезно больные люди не теряют надежды, потому что это было бы предательством по отношению к врачам и родственникам. Да и ко всему нашему обществу, основанному на принципе, что любые проблемы можно решить, а болезни вылечить.

Гунилла говорит, пока жив человек, жива и надежда. Кто знает, может, завтра будет найдено лекарство от неизлечимой болезни? Но что, если у человека нет сил надеяться? Силу надежды склонны преувеличивать. Ее считают спасательным кругом, за который должны зацепиться больные с благодарной улыбкой на лице. И выпустить этот круг не только глупо, но и эгоистично.

Но я так устала делать то, чего от меня ждут другие.

После обеда я читаю протокол допроса Эммы Буман. И вижу, у нашей теории есть слабые места. Предположим, что убитая в доме Йеспера Орре действительно Эмма Буман. Но зачем Йесперу было ее убивать? Если у них была интрижка и Йеспер хотел с ней покончить, значит, он не испытывал к девушке сильных чувств. Тогда зачем убивать ее столь чудовищным способом?

То, с какой жестокостью он ее убил, а потом поставил голову и подклеил веки, указывает на то, что убийца ненавидел жертву. И я не вижу причин Йесперу Орре ненавидеть Эмму Буман. По крайней мере на основе той информации, которой я располагаю.

К тому же если он действительно убил Эмму, то зачем сделал это в собственном доме и скрылся, не спрятав тело? Он должен был знать, что подозревать будут только его. Но если он все-таки совершил это убийство – из ярости, или в состоянии аффекта, или находясь под воздействием наркотиков, – то почему бежал из дома без кошелька и мобильного телефона? Посреди зимы.

За окном сгустились сумерки. Желтые огни лампы в виде свечей адвента отражаются в стекле. В офисе тихо и спокойно. Слышно только отдаленные разговоры и стук пальцев Санчес по клавиатуре, что-то набирающей на компьютере. Я листаю материалы дела дальше.

Читаю свидетельские показания коллег и друзей Йеспера. Никаких упоминаний о том, что у него могли быть психические проблемы. Никаких приступов агрессии. Но только психически нездоровые люди способны совершить подобные преступления. Здоровый человек не станет отрубать жертве голову. И даже психопаты не рождаются убийцами. Обычно можно заметить признаки проблемы в детском возрасте. Это может быть асоциальное поведение, подростковая преступность, насилие над животными или детьми помладше. Жесткий секс и кража нижнего белья к такому не относится. У всех у нас есть маленькие грязные секреты, о которых никто не должен знать. Но немногие станут отрезать головы своим согражданам.