Камилла Гребе - На льду

– Маленькая дрянь, – крикнула она. – Ты опять подслушивала, мерзкое отродье?

Папа поднялся и встал между нами.

– Прекрати. Она тут ни при чем.

– Я знаю, что ты подслушивала. Что ты теперь собираешься делать? Позвонишь тете Агнете и наябедничаешь?

– Нет, – сказала я, но мама меня не слушала. Она пошла на меня, опираясь на стол, как на перила. С каждым шагом ее рука крепче цеплялась за крышку стола. Двигалась она неуклюже и опрокинула стул, когда пыталась протиснуться мимо папы.

– Оставь ее в покое, – попросил папа.

– Я её отучу подслушивать, – пробормотала мама.

Она потянулась за мной, но я была быстрее и успела отпрыгнуть в сторону. Не поймав меня, мама потеряла равновесие и плюхнулась на пол.

– Проклятье, – выругалась она и села на корточки. Из носа у нее текла кровь. – Смотри, что ты наделала, Эмма, смотри!

Она медленно поднялась.

– Но я…

Пощечина была такой внезапной. На этот раз я не осмелилась увернуться, боясь, что мама снова упадет и струйка крови превратится в сплошной поток.

– Заткнись.

Мама покачнулась. Волосы у нее были растрепаны, как обычно бывало по утрам. Папа снова опустился на пол и закрыл лицо руками, словно был не в состоянии видеть происходящее. Я хотела, чтобы он остановил маму, объяснил, что я ни в чем не виновата. Я хотела, чтобы сейчас было утро, чтобы они были усталыми и добродушными, дали мне денег и послали купить продуктов к завтраку, потому что у них болит голова. Я хотела быть кем-нибудь другим, быть где-нибудь в другом месте. Не Эммой. Не здесь. Не сейчас.

Мама рванула у меня из рук банку с куколкой.

– Дай мне эту чертову банку, – рявкнула она. – Ты таскаешь ее с собой везде. Она такая важная? Важнее собственной матери? Да?

Я ничего не ответила.

– Я тебе покажу, что на самом деле важно, – сказала мама.

Она подошла к окну в кухне, открыла его и выкинула банку.

Через секунду раздался звук разбитого стекла внизу на асфальте.

– Нет, – заорала я. – Нет, нет, нет!

– Да, – сказала мама. – Я тебе покажу, что на самом деле важно. Это просто была чертова банка. Поняла? Просто вещь.

Но я ее не слушала. Я бежала в прихожую, к входной двери, открыла ее и бросилась вниз по ступенькам.

Осколки стекла сверкали на черном асфальте. Я осторожно ставила ноги, чтобы не порезаться. Потом начала шарить руками по мокрому асфальту, но находила только сухие листья.

– Здесь, Эмма…

Я обернулась. Папа сидел рядом на корточках с вытянутой вперед рукой. На ладони у него лежала веточка. Куколка по-прежнему висела на своем месте и сияла в лунном свете.

– Он псих, – качает головой Ольга, от чего тяжелые серьги позвякивают. Мы складываем джинсы. Бьёрне не видно, но мы знаем, что он здесь и может в любую секунду застукать нас за болтовней. Мы как зебры в саванне. Знаем, что хищник где-то рядом, но не знаем, где именно.

– Но что мне делать?

Ольга снова качает головой, словно не знает, что сказать в такой странной ситуации. Потом подтягивает потертые джинсы на бедрах.

– Он делает тебе предложение. Потом исчезает. Кто он? Теперь ты можешь сказать.

Я могла бы, но боюсь. Если я скажу Ольге, об этом узнают все. И тогда проблемы будут не только у Йеспера, но и у меня. Что, например, скажет Бьёрне, когда узнает, что я спала с директором?

– Он…никто…просто иногда мелькает на страницах газет. В любом случае, если он решил со мной расстаться, о’кей, но пусть вернет деньги.

Ольга не отвечает, тянется за джинсами, которые почти падают на пол. Но вовремя подхватывает их и аккуратно складывает.

– Какие деньги? – спрашивает она спокойно, и я понимаю, что не рассказывала ей о деньгах.

– Он одолжил у меня сто тысяч, чтобы заплатить рабочим.

– Что? Ты с ума сошла? Ты одолжила ему сто тысяч крон? И?

Я пожала плечами.

– Пойдем? – Ольга хватает меня за руку и тянет в чулан.

Внезапно перед нами возникает Бьёрне. Выражение его лица не обещает ничего хорошего. Он упирает руки в бока и сверлит нас взглядом. Я замечаю, что он отращивает бородку. Острый подбородок покрыт жидкой рыжей щетиной.

– И куда это вы собрались?

– Перерыв, – коротко отвечает Ольга и сжимает губы в тонкую линию.

В этот момент из подсобки выходит Манур. Она собирает длинные темные волосы в узел на затылке.

– Последишь за кассой? – спрашивает Ольга.

– Конечно.

В глазах у нее любопытство, но самое главное, что Бьёрне на этот раз решает не лезть, поворачивается и уходит в мужской отдел. Ольга втаскивает меня в комнату для персонала и усаживает на один из белых стульев.