Камилла Гребе - На льду

– Она сказала, что не хочет с вами разговаривать. Чего тут непонятного?

Журналист в зеленой парке поворачивается к Бьёрне, который встал рядом со мной за кассой. Я вижу, что он зол. Челюсти напряжены, кулаки сжаты. Привычным жестом Бьёрне заправляет прядь волос за ухо, вздергивает подбородок и говорит уже спокойнее:

– Вы уже второй раз приходите сюда и мешаете сотрудникам работать. Если не уйдете, я вызову полицию. Понятно?

– У меня есть право…

– Вы не слышали, что она сказала? Мне повторить? Она не хочет с вами разговаривать.

Бьёрно брызжет слюной, произнося эти слова. Потом поворачивается и уходит. Через плечо хвалит меня:

– Молодец, Эмма.

Я снова поворачиваюсь к журналисту. Улыбка исчезла. Лицо невозмутимо. Он роется в карманах, что-то достает оттуда и подвигает ко мне. Это визитка. Наши глаза встречаются.

– Позвоните, если передумаете. И с этими словами он уходит.

Я осторожно поднимаю визитку, смотрю на нее и убираю в карман.

Йеспер Орре. Большие теплые руки. Мягкая кожа лица, с морщинками. Щетина, местами с сединой, четко очерченный подбородок. Страсть в глазах, когда он смотрит на меня, как изголодавшийся на пирожное в витрине.

Что он во мне нашел? Я совершенно обычная девушка со скучной работой и скучной личной жизнью. Почему он проводит со мной столько времени? Что во мне заставляет его растворяться в моих объятьях, ласкать каждый сантиметр моего тела, открывать во мне чувственность, о которой я и не подозревала?

Я помню наше свидание неделю назад у меня дома.

– Мы так похожи, Эмма, – бормотал он. – Иногда мне кажется, что я могу читать твои мысли, понимаешь?

Я ничего не понимаю. Я не чувствую той телепатической связи, о которой говорит Йеспер, не умею читать его мысли и не знаю, что он имеет в виду, когда говорит, что мы связаны. Но я ничего ему не говорю.

– Мне так повезло, что я тебя встретил, – шепчет он, накрывая меня своим телом, коленом раздвигает мне ноги, прижимается ко мне крепче. – Я самый счастливый человек в мире.

Он входит в меня, целует в шею, гладит мою грудь.

– Я люблю тебя, Эмма, я никогда не встречал такой девушки, как ты.

Я по-прежнему молчу, не хочу портить этот волшебный момент. Наслаждаюсь теплотой, которая разливается внутри от его слов.

Я была неподготовлена, и его проникновение причиняет мне боль. Йеспер взял меня грубо, я не получила удовольствия, но все равно мне было приятно чувствовать себя любимой, красивой, желанной. Как пирожное с малиной в окне кондитерской.

Он задвигался быстрее, сильно сжал мои руки. Капли пота упали мне на щеку. Он застонал, словно испытывая физические страдания.

– Эмма…

Это прозвучало как вопрос или призыв.

– Да? – спросила я.

Он остановился. Поцеловал меня.

– Эмма, ты готова на все ради меня?

– Да, готова, – ответила я.

Готова ли я на все ради Йеспера Орре? Это риторический вопрос. Он никогда меня ни о чем не просил, кроме того случая, когда одолжил денег, чтобы заплатить рабочим за ремонт.

Это я настояла. Не хотела, чтобы он прерывал свидание и ехал в банк. Йеспер тогда поцеловал меня и сказал:

– Дорогая, я и сам хочу остаться, но обещал расплатиться с рабочими сегодня. Наличными. Они поляки. А у меня нет с собой сотни тысяч наличными. Поэтому мне нужно в банк.

Обеденный секс.

Этому выражению меня научила Ольга. Она употребила его, когда я сказала, что мы с моим парнем встречаемся за обедом. У меня дома. Ольга всегда была такой. Прямолинейной. Говорила что думала, ничего не стесняясь.

Йеспер приподнялся на локте.

– Мне нужно идти, Эмма.

– Я могу тебе одолжить, – предложила я.

– Ты? – удивился он и явно не поверил мне, потому что встал и подошел к окну.

– У меня есть деньги.

– Сто тысяч? Здесь, в квартире? Он обвел рукой комнату.

Я кивнула.

– Да, в шкафу с бельем, – ответила я, поднимаясь с постели. Я натянула футболку. Не потому что стеснялась Йеспера, а по старой привычке. Я стеснялась своей большой груди.

Он проводил меня взглядом к шкафу и молча смотрел, как я достала стопку купюр, перемотанную красной салфеткой. «Скоро Рождество» – было вышито крестиком на салфетке.

– Ты с ума сошла? Держать сто тысяч дома в шкафу?

– Да, а что?

– Почему не в банке? Как все нормальные люди.

– А что?

– Тебя же могут ограбить! Или еще хуже. Только старые бабки держат деньги под матрасом.

Я напомнила ему, что унаследовала квартиру именно у такой старушки. Он пожал плечами и рассмеялся.