Камилла Гребе - На льду

Бросаю взгляд на часы. Половина девятого. В груди появляется неприятное ощущение. Пытаюсь понять, чего я боюсь. Что с Йеспером что-то случилось? На улице темно, ветрено, мокро. Наверняка дороги обледенели. В такую погоду водить машину опасно. После недолгих раздумий беру телефон. Снова колеблюсь. Почему мне так сложно позвонить ему? Словно не хочу, чтобы он знал, что нуждаюсь в нем больше, чем он во мне. Почему мне так важно знать, что он любит меня больше, чем я его? Нельзя вести себя как отчаявшаяся женщина, говорю я себе, нельзя навязываться. Никто не любит навязчивых.

Но набираю номер.

Сразу включается автоответчик. Он отключил телефон.

Я допиваю вино, накрываюсь одеялом и закрываю глаза.

Прошла неделя, прежде чем Йеспер позвонил и сказал, что хочет вернуть деньги и пригласить меня на ланч, если я согласна.

Мы встретились в субботу неподалеку от его квартиры в центре, в которой он ночевал, когда задерживался в городе. В ресторане было шумно и многолюдно. Я узнала его с трудом. Он был в джинсах и футболке и выглядел моложе, чем при нашей первой встрече в магазине. Даже держался он по-другому. Ни следа смущения на лице. Прямая спина. Уверенный вид. Он улыбнулся мне.

– Эмма… – И поцеловал в щеку.

Я смутилась. Никто не целовал меня в щеку. Даже моя мама. Особенно мама.

– Привет, – пробормотала я.

Он окинул меня изучающим взглядом, от которого я смутилась еще больше. Я чувствовала, что должна что-то сказать, чтобы нарушить это неловкое молчание.

– Как прошло собрание?

– Хорошо.

Он улыбнулся.

У него было странное выражение лица и голодные глаза, словно он смотрел на меня как на аппетитное блюдо. Вся эта ситуация была крайне неловкой.

– Почему ты пригласил меня на ланч? – вырвалось у меня. Я так смутилась, что не знала, что делать и что говорить.

– Потому что ты пробудила во мне любопытство, – так же прямо ответил он, не отрывая от меня взгляда.

Я уставилась на свои новые джинсы, купленные специально перед этим ланчем. Какая глупость. Как будто Йесперу Орре есть дело до того, что носит сотрудница его магазина.

– Ты обращалась со мной как с равным, – пояснил он.

Наши глаза встретились. На мгновение мне показалось, что в его взгляде промелькнуло что-то странное, боль или горечь.

– Равным?

Он медленно кивнул. Из бара донеслись крики. Я обернулась. По телевизору шел матч «Арсенал» против «Манчестер Юнайтед», и счет только что стал 0:2.

Йеспер перегнулся через стол. Наши лица оказались рядом. Я ощутила аромат его одеколона и пива, которое он пил. Мне стало не по себе.

– Когда у человека такая работа, как у меня, – сказал он, – люди редко общаются с ним по-человечески. Большинство – преувеличенно уважительно. А кто-то просто боится. Мало кто честно говорит то, что думает. Это крайне утомительно. Наверху очень одиноко, если ты понимаешь, о чем я. Но ты была честна со мной. Обращалась как с обычным человеком. Я пожала плечами.

– А разве ты не обычный человек?

Он рассмеялся и поднес пиво к губам. У него были загорелые руки, покрытые золотистыми волосками.

– Можешь считать это безумием, но я чувствую, что между нами есть связь. Скажи честно.

– Что?

– Ты тоже чувствуешь себя одинокой? Странной? Не похожей на других людей? Чувствуешь, что наблюдаешь за другими со стороны?

Я медленно кивнула. Он прав. Я всегда чувствовала себя другой. С самого детства. Мне всегда казалось, что в своей жизни я играю какую-то второстепенную роль. Будто я смотрю на саму себя со стороны. Вопрос только в том, как Йеспер успел понять это за десять минут нашей встречи в магазине.

Со стороны бара донеслись вопли болельщиков.

– Стольпе вышел из игры, – констатировал Йеспер.

– Откуда ты знаешь?

– Что?

Он покосился на экран, словно думая, что я спрашиваю про матч.

– Обо мне. Ты купил у меня рубашку. А теперь сидишь и заявляешь, что мы похожи. И что мы оба одиноки. Ты ничего обо мне не знаешь. Ни кто я, ни откуда, ни чего хочу в своей жизни. С чего ты решил, что я для тебя – открытая книга?

Он поднял стакан с пивом в шутливом тосте и подмигнул мне:

– Как я уже сказал, мне нравится, что ты обращаешься со мной как с равным. Тебе неведом страх. В этом мы с тобой тоже похожи.

Я покидала ресторан на трясущихся ногах. Щеки горели, руки вспотели. Не знаю, что так сильно на меня повлияло: то, что он позволил себе сделать выводы о моем характере, несмотря на то что мы едва знакомы, или желание, которое внезапно вспыхнуло во мне.