Камилла Гребе - На льду

Но сегодня он не похож на себя. В волосах седина. Лицо усталое, серое, как будто он болен или страдает бессонницей. Таким я его еще не видела.

– Привет, – говорю я.

Манфред неподвижно стоит посреди комнаты, возвышаясь над остальными как скала. Переводит взгляд с одного коллеги на другого. В глазах у него алчность хищника, напавшего на след добычи.

– Ни хрена себе, – бормочет Бергдаль, – значит, это была не Эмма, а другая девушка, Ангелика Веннерлинд. Кто бы мог подумать.

– Что-то тут не так, – говорит Манфред. – Обе женщины встречались с Орре. Обе пропали, но у нас есть только одна жертва. А Орре оттаивает в морге в Сольне и ждет своей очереди, как замороженные креветки.

Ханне встает, медленно идет к доске. Рядом с Манфредом она кажется крошечной и нелепой, но голос у нее звонкий и четкий.

– Мать Эммы Буман умерла три месяца назад. А ее отец десять лет назад, за четыре месяца до того, как убили Мигеля Кальдерона.

В комнате воцаряется тишина. Охранник, проходящий по коридору, заглядывает в офис и кивает. Лязг ключей затихает на лестнице.

– К чему ты клонишь? – спрашивает Манфред.

– Для психически нестабильного человека смерть близкого может стать импульсом к срыву и даже вызвать глубокий психоз. Я хочу обратить ваше внимание на то, что смерть обоих родителей накануне убийств может быть не случайна.

Меня поражает, с какой уверенностью Ханне это говорит. Вся ее хрупкая фигурка излучает силу и авторитет. Глядя на нее, никогда не скажешь, что у этой женщины могут быть проблемы с памятью.

– В этом деле слишком много чудны́х совпадений, – говорит Манфред, опускаясь на стул. – Например, что Орре встречался с обеими.

– Этого мы не знаем, – спокойно отвечает Ханне. – Они утверждали, что встречались с ним, но у нас нет свидетелей, которые подтвердили бы, что эти романы имели место быть. Подруга Ангелики Веннерлинд говорит, что та рассказала ей о своей связи с Орре. А Эмма Буман утверждала, что Орре был с ней обручен и подарил ей кольцо, но на видеосъемке из ювелирного магазина мы видим только Эмму. И никого больше. И сам Йеспер Орре отрицал эту помолвку, когда с ним говорили полицейские.

– Это неудивительно, учитывая, сколько у него было девушек.

– Нам стоит поговорить с тетей Эммы Буман, той, что заявила в полицию об исчезновении. Бергдаль, можешь с ней связаться и привезти сюда, если получится?

Бергдаль кивает и выходит из комнаты с мобильным в руке.

Манфред поворачивается к Ханне.

– Ты думаешь, Эмма Буман могла быть причастна к убийству?

– Не исключаю такой возможности. Но у нас нет доказательств, помимо того факта, что ее родители скончались незадолго до убийств. Есть ли связь между Эммой и Кальдероном? Вам что-то удалось выяснить?

Манфред скрещивает руки на груди и закрывает глаза.

– Мы ее и не искали.

– Может, стоило? – говорит Ханне.

– Много чего стоило сделать, – отвечает Манфред уныло.

На лестнице раздаются шаги, и через пару секунд в офис заглядывает Бергдаль.

– Тетя Эммы Буман не спит. Я послал за ней машину. Они будут здесь минут через двадцать.

В ожидании их приезда мы с Манфредом выходим покурить. Он зовет Ханне с нами. Она накидывает куртку и берет с собой блокнот, словно собирается записывать даже на улице.

С тех пор как Полицейское управление объявили свободным от курения рабочим местом и комнаты для курения убрали, самые заядлые курильщики вынуждены выходить на балкон или на улицу, чтобы вдоволь злоупотребить никотином. Мы идем на балкон на третьем этаже, выходящий во двор. Два засыпанных снегом глиняных горшка с давно погибшими растениями заменяют пепельницу, но все равно весь балкон засыпан бычками, словно яблоками со старой яблони. На черном небе ни звезды. Мороз кусает щеки.

– Ты сказала, что Эмма Буман и Ангелика Веннерлинд, – обращается Манфред к Ханне, – утверждали, что встречались с Орре. Что ты имела в виду?

Ханне смотрит вдаль поверх домов и теребит в руках блокнот.

– Я именно это и имела в виду. Что мы не можем знать, говорили они правду или нет.

– Но зачем им лгать?

Ханне пожала плечами, выдавила кривую улыбку.

– А почему люди лгут? Чтобы казаться интересными. Или потому, что сами верят в эту ложь.

– Не понимаю, – признается Манфред, зажигая сигарету.

– Людям с психическими отклонениями случается жить в мире своих фантазий. Особенно это проявляется в состоянии психоза. Во врачебной практике было много примеров, когда пациенты верили, что у них были отношения с людьми, с которыми они даже не были знакомы. Существует даже такой диагноз как эротомания. Пациенты с таким диагнозом могут с ума сходить от любви к знаменитости или, например, к лицу, имеющему для них авторитет. Иногда им кажется, что они замужем за предметом их фантазий и даже что у них есть дети.