Игорь Столяров - Тайна храма

— Вот гуляю и коленку расшиб о ваши рельсы, споткнулся, не ожидая подвоха.

Мужики рассмеялись, а Стешин добавил:

— Не ты первый! Народец и носы расшибал! Некоторые возмущение имели, да что толку!

— Так зачем вам рельсы? — попытался пошутить Дорохов. — У вас там, что бронепоезд часа своего дожидается?

— А ты не шути, мил человек, — оборвал его Кондрат. — Мы сами удивляемся. Поезда никакого нету, конечно, но место это странное. Мой отец Василий Федорович работал тут до меня и много удивительных историй рассказывал.

— Так что за истории? — с надеждой спросил Дорохов.

— А ты не спеши, если хочешь нам компанию составить и побазарить, то мы не возражаем. Рабочий день, точнее сутки, у нас закончились, и мы не против отметить это дело. Как мы с тобой давеча и договаривались. Раз тебя истории мои интересуют, то и ты прояви уважение. Работали мы давеча сверхурочно и сильно устали.

Дорохов понимающе улыбнулся:

— Чего не хватает для разговора?

— Пятьсот рублей, — оскалился своим белозубым ртом старший. — Петька сбегает, он место правильное знает.

Младший из мужчин выхватил пятисотрублевую купюру из рук Виктора и скрылся во дворах.

— На сатаниста ты не похож, — степенно продолжил рабочий. — Они тут частые гости. Немытые, злые и наглые. Мы им регулярно морду бьем. Они то мышей режут, то перья разбрасывают, а за ними убирать! Тунеядцы, одним словом! А ты вроде не такой, и девка с тобой опрятная, улыбается, вроде как на фотографию позирует. Ихнии девки другие, с сальными волосами и под ногтями у них сплошной чернозем.

Виктор слегка замешкался, но перед российским правдорубом решил себя вести естественно, уповая на его природную наблюдательность и смекалку:

— Моя спутница американка, а я математик, теоретик, одним словом. Ваш театр, а точнее история самого здания, может ответить на вопросы, стоящие перед нами. Много здесь странного, непонятного нам. Но, как говориться, все пути ведут в Театр Красной Армии.

Собеседник рассмеялся:

— Интересно излагаешь, видно, правду говоришь. Ну, откровенность за откровенность. Мой отец пришел сюда работать в 1947 году, отроду ему было 45 лет. Участник германской и японской войны. В Маньчжурии получил тяжелое ранение, демобилизовался в 1946 году в звании ефрейтора. Батюшка мой преставился в 2001 году, немного не дотянув до столетнего юбилея. До конца своих дней был в твердой памяти и передвигался на своих двоих.

Рассказчик неторопливо закурил сигарету и продолжил:

— Так вот, отец мой, Василий Федорович, рассказывал, что в театре этом разные привидения обитают, и однажды встретился он с одним из них нос к носу. Батя испугался поначалу, но потом вспомнил о спрятанной чекушке за пазухой. Она его и спасла. Выпил залпом и робость ушла. Дух тот пола не касался и, как мел, был весь белесый. Василий Федорович спросил, чего он к нему пристал. А тот отвечал, не открывая рта, мол, заперт я в этих стенах, но есть одна милость, которой я могу одарить человека. Батяня возьми и спроси, что за милость, да по-простецки заметил, может и ему что-нибудь обломится.

В этот момент появился гонец с бутылкой водки и пакетом снеди. Петькин стул превратился в стол, на котором появились четыре пластиковых стакана и разнообразная закуска. Дорохов от водки отказался, чем вызвал сочувствие присутствующих.

— То привидение засмеялось и сказало, что годков моему папочке подбросит, — охотно продолжил старший из рабочих. — Не понял Василий Федорович сказанного и переспросил. Тот дух поднялся к потолку и вроде как прилип к нему. Так они и находились несколько минут, привидение на потолке, а папаша мой внизу с задранной головой. Опять спустилось привидение и сказало ему, что наделено силой, которая продлевает жизнь человеку. И сила та пришла в те дни, когда хрустальный гроб был в этой обители.

Петька хмыкнул, но под строгим взором своего товарища виновато потупил взгляд.

— Отец спросил, что за гроб такой хрустальный, и зачем он здесь. Привидение ответило, что было оно тогда человеком, и ему было велено выкатить саркофаг на улицу. Как раз в том месте, где рельсы проложены, где ты мил человек коленку расшиб.

Мужики беззлобно рассмеялись.

Вытерев ладонью губы, рабочий продолжил:

— Но умер бедолага в тот же час, когда выкатили из обители гроб. С тех пор он здесь и заперт. Но если кто понравится ему, он может годков, не прожитых им, накинуть этому человеку. Вроде как и за него тот проживет свою земную жизнь. Испугался батяня, что проклинают его, не по-божески все это. Но привидение то сказало, что это не проклятие, а дар, но жить с этим даром надобно с благодарностью. Случилось это в 1958 году. Отец часто жаловался на боли в спине после осколочного ранения, но с того момента боли прекратились. Мне он рассказал эту историю только в 1970 году, когда ушел на пенсию. Переехал он в маленькую деревню, что на реке Волге и прожил в здравии еще больше тридцати годков.