Аристарх Барвихин - Арена смерти

– Какую же рыбу я должен для тебя ловить?

– Ту, что я тебе укажу.

– С чего ты решил, что я буду для тебя вот таким глупым бакланом?

– Потому что я Милорд.

– А я подумал, что у тебя другая кличка, – отозвался Бык. – Урод, например.

Тут лицо толстяка перекосилось от нахлынувшей на него злобы, он занес было ногу, чтобы ударить Быка, но спохватился и не стал этого делать.

– Жаль, что бить тебя нельзя, – произнес толстяк со злостью, смешанной с досадой, – а то бы ты быстро у меня все зубы повыплевывал.

– А почему нельзя? – поинтересовался Бык. – На конкурс красоты хочешь меня выставить?

– Почти угадал, – ухмыльнулся Милорд и, закурив ароматную сигарету, сказал: – Ладно, хватит о ерунде, приступим лучше к нашему общему делу.

– У нас теперь общее дело? – криво усмехнулся Бык. – Что-то я не припомню такого компаньона.

– Мы только что сговорились, ты разве не понял? – толстяк хмыкнул, выпустив колечко дыма.

– Сговорились? – удивился Бык. – О чем это?

– О том, что будешь работать на меня, – Милорд затянулся, выпустил вверх струйку дыма и посмотрел на сигарету. – «Золотое руно». Лучше всех этих ваших сраных «Мальборо». Сто лет назад сделал запас и сейчас продолжаю всем этим наслаждаться. Жаль только, что сигареты теряют аромат от долгого хранения. Ну, так что, подсобишь нам в одном маленьком дельце?

Вопрос толстяка был прост. Да и в голосе его не было ничего угрожающего. Словно бы это была простая человеческая просьба. Но только глаза у спрашивающего были при этом колючие и злые, а тот, к кому эти слова были обращены, был прикован наручниками к трубе, идущей из стены. Так что мирной эту беседу назвать было никак нельзя.

Бык ничего не ответил на вопрос Милорда. А тот подошел к окну, некоторое время смотрел куда-то, потом повернул голову к Быку и произнес:

– Соглашайся, приятель, выбирать тебе всё равно не приходится. В противном случае тебе придется немного полетать. Здесь десятый этаж. Так что времени пожалеть о своей несговорчивости у тебя будет не так уж много.

– Я не боюсь смерти, – произнес Бык спокойно и также спокойно и прямо посмотрел в лицо стоящего рядом с ним толстяка. – Ты наверняка это знаешь, если уж приволок меня сюда.

– Знаю, – кивнул головой Милорд.

– Если уж ты в курсе, кто я такой, то неужели думаешь, что стану лизать тебе задницу? – в голосе Быка была слышна издевка. – В жизни такого не делал. И впредь не стану, – добавил он.

– А почему бы тебе не попробовать? – серьезно предложил Милорд. – Сейчас многие из ваших так и делают.

– Если меня вышвырнули на улицу, то это не значит, что я быстренько перебегу на твою сторону.

– Ну и глупо, – заметил Милорд. – Нынче все поумнели и запросто меняют свои взгляды.

– Я консерватор, – усмехнулся Бык, – и взглядов не меняю. Ты ошибся адресом.

– Ничего, научишься. Даже знаменитый Уинстон Черчилль сначала был у лейбористов, а потом перешел в консерваторы. Почему бы и тебе не последовать примеру этого весьма неглупого человека?

– С какой же это стати?

– Ради дружбы.

– С тобой, что ли?

– Если и не со мной, так с другим кем-нибудь.

– С кем же это? Учти, ты напрасно тратишь на меня время. Я ничего не буду для тебя делать, – с ненавистью в голосе проговорил Бык.

– Будешь, – заверил его толстяк. – И еще как будешь. Мы же не зря высчитали тебя. И вообще – таким людям, как мы с тобой, лучше договариваться по-хорошему. Ну, так что, так и будешь разыгрывать из себя супермена-патриота? Или сразу к делу перейдем?

Бык ничего не ответил и со злостью посмотрел на Милорда, который судя по всему, чувствовал себя здесь абсолютным хозяином над всеми и всем и считал, что все вокруг только и должны делать, что беспрекословно ему подчиняться. В его маленьких, заплывших жиром глазках, остро глядящих на Быка, тот прочитал нечто похожее на усталость, какая бывает у тех, кого уже изрядно утомил груз всевластия. Казалось, что Милорд явно скучает, предвидя все наперед, и от этого затевает какую-то игру, подобную игре кошки, поймавшей обреченную мышь, отпускающую ее недалеко от себя и тут же ловящую ее опять. Не услышав ответа Быка, Милорд поинтересовался, продолжая внимательно глядеть на своего пленника:

– Ну, так что, ради крепкой мужской дружбы поработаешь на нас? Или будешь и дальше разыгрывать из себя супермена? Пойми, дурень, сейчас двадцать первый век на дворе, поэтому честным и благородным ловить нечего.

– Я не ребенок, – твердо произнес Бык. – Свою болтовню прибереги для дураков. А меня можешь убить прямо сейчас.