Ярослава Кардакова - История одного человека. Рубль-пятьдесят копеек

Когда мы закончили посиделки, она мне сказала что он очень ей нравится, я сказал что хозяин барин любой человек имеет шанс на исправление. С этой мыслью я подошел к подъезду лифт опять не работал и я медленно побрел на девятый этаж. Проклятье этого дома в том что лифт в одиннадцать отключали, кабак работал до полночи это раз. Два он ломался регулярно, и мне с моей больной ногой приходилось постоянно ползать вверх пешком, плюс на втором этаже постоянно тусовались гопники со спиртными напитками. Пройти мимо них и не уважить было грешно и черева-то травмами разной тяжести. Поднявшись, я машинально опрокинул бурдомань из пластмассового стаканчика за здоровье компании, отметив про себя что это был ерш. Я отправился дальше до дому, до хаты чувствуя неприятный оттенок боли в желудке.

Гастрит разыгрался на две недели, так что на работе я думал только о том чтобы не сводило желудок в узел. На обеде я уходил на склад и ложился на место посылок, что бы хоть чуток отпустило. Склад находился чуток в стороне, но было видно запертую дверь переводного зала, а меня нет. Так я и увидел, как в переводный на цыпочках зашла почтальонка Кошкина. Я тихо встал и подошел к дверям. Она стояла над кассой, я тихо отошел обратно на склад. В этот день пропало всего сто рублей, я инкассировал кассу перед обедом.

Но саму идею поимки я продумывал еще неделю, потому как есть все факторы вины, осталось только поставить перед фактом Эдуардовну. Кое-как собравшись с мыслями, я отправился в кабинет начальника и изложил идею поимки преступного элемента. Правда не стал говорить, кто была виновницей данного оперативно следственного эксперимента. Эдуардовна согласилась, оставалось еще два дня коммуналки. Я как человек, которому читали в детстве Дюма, думал, что совершаю благородное деяние, которое должно увенчаться успехом. Увы, мы живем в реальном мире, а не в книгах, к этому мне суждено было привыкать.

В обговоренный день мы засели на складе, до этого Эдуардовна четко сказала, что инкассировать не будет до вечера слишком много выплачивать переводов. Все прошло, как по нотам я залег посылкой на складе, Эдуардовна спряталась за старый шкаф для хранения текущих документов. Спустя десять минут после начала обеда Кошкина проскочила в переводный зал, а следом мы, так сказать поймали на месте. Эдуардовна забрала Кошкину в кабинет и если честно ждал или гостей с почтамта или сотрудников милиции, но ни тех ни тех не явилось. Почтальонку через час отпустили из кабинета начальника, и она отправилась на привычный маршрут.

К вечеру я сам направился в кабинет Эдуардовны, потому как мои внутренние подозрения в неправомерности действия начальства терзали меня. Постучав я вошел В кабинет и сел напротив начальника: – Марина Эдуардовна, что дальше будет с Кошкиной?

– Вадим, а ты как сам думаешь? – ответив вопросом, на вопрос произнесла Эдуардовна, сурово смотря на меня.

– Ну, в милицию вы ее сдавать не будете, это я уже понял. Но уволить, то следовало бы, она за столько лет наворовала на триста тысяч, это капец как много, – произнес я с искреннем удивлением и не пониманием политики начальника почты.

– Господи ты все еще ребенок! Я не могу уволить заслуженного почтальона без скандала, а скандал погубит мой статус. Работа работой, но мои интересы превыше всего!. Да и к тому, же инвалидов берут на работу только из жалости и требований государства, так что тебя уволить намного проще, – вспылила Эдуардовна, и поняла что, перегнула палку.

Я взял листок бумаги и написал заявление на увольнение, с завтрашнего дня все равно у меня начинался отпуск. Протянув заявление я молча вышел из кабинета, собрал свои вещи и ушел домой. Кстати пока брел, понял, как в закрытые комнаты попадала Кошкина. Все банально просто на почте годами не менялись привычки, запасной ключ от пенсионного висел в комнате уборщицы. Запасной ключ от переводного лежал в столовой в сахарнице, она все равно была всегда пустой. Только люди слишком тщеславные, чтобы замарать себя грязью. «Люди похожи на первый снег, на землю все попадают белоснежно чистыми, а после кто-то растает, кто-то посереет, кто-то превратится в грязь и лишь единицы схоронят свою кристальную чистоту до конца.»

Эта фраза станет моим девизом на долгое время, оставшийся вечер я плохо помню, мы пили с Алым, пили много. Помню, сидели на качелях и из горла заливали перцовую водку, я пытался донести Алому неправоту вселено, а он многозначительно кивал головой. Вообще в нашей дружбе всегда я брал роль советчика. А мои проблемы всем были по барабану, плюс я же был богатый, получал пенсию за просто так, так считали мои друзья. А считал что наличие здоровья в купе с моими умственными данными, дали бы мне возможность добиться многого. Но в данной ситуации слуховые способности Алого стимулировала бутылка водки, купленная за мой счет как всегда.