Ярослава Кардакова - История одного человека. Рубль-пятьдесят копеек

Уже через месяц нахождения в квартире я стал чахнуть. А потом чуть не впал в кому, хорошее, что в областном городе врачи вовремя установили диагноз. Вдаваться в медицину сильно не буду. Но врожденная болячка имела уйму побочных эффектов и проблем. Первая, из которых постоянная Заместительная гормональная терапия. Кто скажет, что это абсолютно нестрашно, тот пусть прыгнет с небоскреба. Ибо если пропускаешь лекарства, то можешь завести отношения с безносой женщиной не определенного возраста с сельскохозяйственным инструментом в хилых руках.

Второе мой организм не усваивал соль из пищи, редкость забеливания ставила в ступор половину врачей. Поэтому если мне, хоть чуток становилось плохо меня увозила скорая в областной центр или в столичную Академию на изучение. Поэтому до шести лет я проводил время пятьдесят на пятьдесят дома или в больнице. Больше всего светил науки интересовала мозговая активность, увы прием препаратов мог повлиять на заторможенность развития и легкую умственную отсталость. Но мне повезло меня это миновало, зато все остальные радости меня нагонят со временем но пока мне всего шесть.

Перейдем сразу к поступлению в первый класс, к моменту которого я умел считать и знал два алфавита отечественный и английский. Еще ряд стихов на обоих языках. Все тесты комиссия прошел быстро и не волнуясь (волнения мне были противопоказаны потому как могли сбить дозировку препаратов).Комиссия выставила мне почти самый высший балл, и по теории мне была прямая дорога в доблестный класс батанов «А». Но внимательно глянув документы строгие служители образования увидели там справку с жуткой надписью « Инвалид детства». Не сговариваясь, отправили меня в класс коррекции, потому как там место инвалидам и прочим кто не потянет программу.

Первое сентября меня привели в костюмчике с букетом каких-то цветов. В цветах я научусь разбираться спустя почти десять лет, а пока все что у меня в руках то веник. Я дико боялся детей, потому как ни когда не видел их в таком количестве, это я еще в 1996 году пошел в школу. Про материнский за второго тогда еще и не слышали, и не задумывались. Я старался держаться ближе к учительнице, потому как боялся, что меня затопчут.

На второй день начались уроки, в классе коррекции они начинаются с изучения обложки букваря, когда я от скуки рассказал сначала русский алфавит потом английский. Учительница стала бледной и покинула класс, она направилась к завучу. Идея беседы была проста сбагрить Рублева из ее класса в любой другой класс. Так к второму уроку я стал учеником «Б» класса, но тут меня поразила советская привычка классной руководительницы.

Акулова Агния Серафимовна учительница первого «Б», в молодости была преподавателем физической культуры, в простонародии Физ-ры. В начале светлых девяностых переподготовилась на педагога младших классов, и начала нести свет детям. Но привычка советской школы спорта ее не покинула, в любую погоду она открывала окно в классе. Увы проветривания на меня влияли не самым хорошим действием, обычно мне хватало маленького минутного сквозняка чтобы свалится с температурой.

Смотря на то, что я пропустил около семидесяти процентов первой четверти, меня перевели на домашнее обучение. Для моей социализации это было дико не хорошо, но для здоровья полезно. Учить меня так и осталась непревзойденная Агния Серафимовна, к концу второй четверти она уже сама решала как мне усваивать материал. Ее наполеоновское решение перевести меня на широкую линейку в третьей четверти привело к тому, что мой почерк никто не понимает. Так же она запретила мне читать вслух и проговаривать текст во время написания, у нее давление голова болит, а тут еще я с нудным голосом и гнусавостью. Хозяин барин я до определенного возраста не спорил с педагогами и в обще со старшими воспитание.

Так медленно и постепенно я перетек во второй класс, в детстве я очень любил рисовать. Мои рисунки катались на множество выставок города и областных, подвох я пойму только в третьем классе к этому мы вернемся позже. А пока начало второго класса мама вышла на работу, отец всегда работал, но общение с ним у нас никогда не клеилось. Несмотря что Рублев Николай Лукич был очень начитан исторически подкованным машинистом инструктором, для жизни в не работы, он был не пригоден.

Николай Лукич был пятым сыном в семье Рублевых, в раннем детстве решился матери и искренне не переваривал мачеху которую, привел на похороны Лука Васильевич. Согласно семейным приданиям окончил железнодорожный техникум и в армии угнал локомотив, не сел Николай Лукич лишь по тому, что статьи не было. Как оказалась недуг, который точил меня и вызвал не любовь деда Луки Васильевича, являл себя именно в роду рублевых в разных формах детской смертности. Я просто первый кто пережил порог детской смертности, и как получилось первый инвалид на семью матери и отца. Отцу я был не интересен, поиграть он со мной мог, но игры были крайне идиотскими, один раз он выбил мне молочный зуб. А однажды утопил.