Вячеслав Белоусов - Прокурор Никола

Но наглые бандитские вылазки увеличивались. Загудел город, а потом и область: милиция бессильна! Нашлись Робин Гуды, народные мстители, которых и самому генералу не по силам одолеть! Такого допускать нельзя!..

Боронин назначил срок генералу. Месяц. Чтобы банда была за решеткой. Ольшенский знал и это, свой человек постоянно докладывал, что осталось немного, а бандиты на свободе…

Собственно, ситуация особенно не волновала Павла Александровича – сколько веревочке не виться, а конец придет. Он не сомневается, что банду ликвидируют, осудят. Будут другие, третьи, их тоже поймают и тоже осудят. Процесс этот непрерывный, как сама жизнь. Идеалист Маркс, хотя и называл себя материалистом, в этой области оказался совершеннейшим профаном, безапелляционно заявив, что преступный мир изживет себя сам.

Игорушкин – старый волк, знает, что говорит. Он от слов давно перешел к делу. Сажать за решетки начал особо отличившихся знатоков кулачного боя, несмотря на то что Максинов не успевал снимать с них погоны. Прошлый раз Максинов прибегал в обком к первому секретарю именно по этому поводу – Игорушкин арестовал сразу несколько человек за превышение служебных полномочий. А сейчас?.. Что заставило генерала примчаться сегодня, в ненастное холодное утро?..

Ольшенский кивнул Боронину с порога, подошел, поздоровался.

– Садись, садись, Павел Александрович, – тихо, без выражения на лице, как обычно, проговорил Боронин. – Вот, генерал нам добрую весть принес. Не все же ему с чепе заявляться.

Максинов, нахмурившись, сверкал глазами.

– Поймал он тех-то, – Боронин взглянул на генерала. – Как их, шут возьми?

– Бандиты, они и есть бандиты, – опустил голову Максинов. – Мразь!

– В общем, погасил костер, – Боронин заерзал в кресле. – Успокоил народ.

– Надолго? – не сдержался Ольшенский.

– Что надолго? – не принял шутки Боронин. – Арестовал всех. Навсегда.

– Это хорошо, – усмехнулся Ольшенский, – но это должно быть нормой, а не чепе, как вы правильно подметили. Чтобы народ мог быть уверен и спать, так сказать, спок…

– Ладно тебе про народ-то, Павел Александрович. Ладно. Тут другая закавыка. Я вот как раз и хотел с тобой по этому поводу, так сказать… – Боронин как будто подбирался к тому, что его беспокоило, наконец, нашел. – Бандиты-то не простыми оказались!

– Еще бы! – подхватил Павел Александрович и округлил глаза. – Сколько награбили? Изъяли хотя бы что-нибудь?.. Или ушло с концами? Мне рассказывали – там такие драгоценности! Такие реликты!

– Да хватит тебе, Павел Александрович, – остановил его Боронин. – Что вы, право, все, как обыватели! Реликты… Антиквариат… Слова-то какие! И откуда все берут?.. Я про другое тебя хотел спросить.

Ольшенский потупил глаза, едва сдерживаясь, но не успокоился, ладошкой постукивал по столу слегка, подрагивал.

– Тут вот какие дела… – Боронин опять смолк, взглянул за помощью на генерала. – Евгений Александрович?..

– Бандиты не довольствовались одним разбоем! – рявкнул тот. – Они собирались совершить террористический акт!

– Что? – не понял Ольшенский и перестал стучать ладошкой.

– Банда намеревалась на награбленные деньги приобрести оружие, совершить нападение на обком партии и захватить в заложники первого секретаря! – Максинов громогласно выпалил все, не моргнув глазом.

– Зачем им это? – не сразу нашелся, пролепетал Ольшенский, пытаясь улыбнуться. Он повернулся за поддержкой к Боронину, но тот молчал, строго подобрав губы.

– У них было две причины для этого, – как для школьников на уроках, строгий учитель Максинов начал говорить громко и назидательно. – Награбленные эти самые реликты из-за их большой стоимости они не могли сбыть, продать здесь. Хотя пытались. Продать такие драгоценности можно только за рубежом.

– Что вы говорите? – Ольшенский все-таки слабо усмехнулся.

– И второе, – не удосужил вниманием его иронию генерал. – Они чуяли, что находятся под моим колпаком, и считали часы, когда я их арестую.

Максинов оглядел обоих секретарей жестким взглядом и особенно задержался на Боронине.

– Захват обкома и первого секретаря были для них единственным выходом. Но не последним звеном в их преступном замысле.

– И что? Что бы они с ним делали? – Павел Александрович выкрикнул и осекся, до него дошло, что он говорит о Боронине, как о постороннем нереальном предмете, забыв, что тот жив и сидит рядом. От этого он даже испугался.

– Имея заложника, бандиты собирались приказать начальникам колоний и тюрем освободить спецконтингент, учинить беспорядки в городе, а самим выбраться в аэропорт, захватить самолет и улететь за рубеж.