Екатерина Барсова - Русский вечер в Ницце

Лицо отца исказилось.

– Нет, я не могу не танцевать! – почти выкрикнул он. – Не могу! Я еще ничего не знаю. Я буду танцевать, обязательно. Я не могу не танцевать. Когда-нибудь ты поймешь мои слова.

Отец присел на корточки и взял ее руки в свои.

– Понимаешь, Инга… Это очень, очень больно, когда творчество, которому ты отдал всю свою жизнь, оказывается ненужным. Это – невыносимо! Я даже не знаю, как буду жить дальше. Не представляю себе. Сидеть с пенсионерами на лавочке? Смешно! Дома у телевизора?

Отец истерично рассмеялся. Потом тихо добавил:

– Меня лишили самого дорогого.

Он встал с корточек и привлек Ингу к себе. Они сели на диван.

– Я с детства мечтал танцевать. В Риге, где я родился, всегда любили музыку, танцы. До сих пор помню, как мы с мамой ходили в парк и слушали национальный оркестр. Это было так красиво. Пам-пам-пам-пам… – напел отец. – Малыш, мне сейчас так плохо. Ты даже и не представляешь.

Он замолчал, уставившись прямо перед собой в одну точку.

– Пап! Пап! – потянула его за рукав Инга.

Но он не откликался, погрузившись в свои мысли.

Инга вспомнила тот день, и ей стало страшно.

Ее отца мгновенно вышвырнули из Большого. То же самое может случиться и с ней. В любой момент…

Она наскоро позавтракала, оделась. И поехала в Большой на репетицию.

В зале уже занималась Леночка Макарова. Все знали, что она обычно была в курсе последних сплетен и новостей, которые циркулировали по театру. Леночка – у нее русые волосы мышиного оттенка и острые черты лица – была посредственной балериной, но очень услужливой перед начальством. И это помогало ей сохранять свой репертуар при всех перестановках и реформах.

Инга кивнула ей, здороваясь.

– Инга! – Леночка бросилась к ней. – Ты знаешь последнюю новость?

– Большой ликвидировали? – попыталась отшутиться Инга.

– Нет. С театром пока все в порядке. Новость насчет тебя.

– А что такое? – Инга старалась ничем не выдать своего волнения.

– Говорят, «Семирамиду» закроют.

Инга почувствовала болезненный укол в сердце. В Большом шло всего два спектакля с ее участием. Один из них – «Семирамида». Неужели у нее отнимут его?

Невольно Инга вспомнила начало своей работы в Большом театре. Ей долго не давали танцевать главные партии. Приходилось браться за любую, даже не очень значительную роль. Она исполняла характерные танцы в операх «Кармен», «Иван Сусанин», «Князь Игорь», «Травиата». В балетах ей тоже выпадали второстепенные роли. Но она была рада и этому. И к каждому номеру готовилась с полной самоотдачей. Но внутри все время росло недовольство. Хотелось большего – танцевать главные роли. И только спустя несколько лет ей дали балеты «Весенний ручей» и «Семирамиду».

– Это слухи.

– Так ты слышала? – И Леночка жадно впилась в нее взглядом.

– Нет.

– А у меня точная информация.

– Откуда?

– Как говорят журналисты, «из конфиденциальных источников».

– Меня пока в известность не ставили.

– Ты что, не знаешь, как у нас делают? Поставят перед фактом. И все.

– Посмотрим, – уклончиво обронила Инга.

– И ты собираешься оставить все как есть?

– А что я могу сделать?

– Пойти к руководству и отстоять спектакль. Сказать, что они не имеют права так обращаться с дочерью великого артиста. Если это не поможет, написать письмо в Министерство культуры. Или в думский комитет.

– Мой отец здесь ни при чем! – резко сказала Инга. – Я не буду прикрываться его именем.

– Почему?

По тому, как посмотрела на нее Леночка, Инга все поняла. Та просто провоцировала ее на скандал. Если Инга поддастся на уговоры, то по театру пойдет слух, что Инга Мартинсоне собирается писать в Министерство культуры или в Думу. Возникнет конфликт… А ведь и без того Большой постоянно лихорадит. Не хватало еще одного скандала.

– Я ничего не буду делать.

– Но ведь отнимут же!

– Это касается только меня. Извини, я пришла репетировать.

Леночка удалилась разочарованная.

Про себя Инга усмехнулась. Никто же не гарантировал, что Леночка не является стукачкой. Отец в свое время много рассказывал дочке о стукачах из КГБ, которые были приставлены во времена застоя к каждому крупному артисту и персонально «пасли» их. Но и сейчас эта система никуда не делась. Только стала еще более изощренной. Артисты «стучат» начальству друг на друга с целью выбить себе новые роли. Надеются, что таким образом их старания будут оценены и замечены. Нельзя высказывать критику в адрес руководства – слова недовольства сразу доходят до начальства. Поэтому Инга старалась общаться со всеми нейтрально-вежливо. Если ее пытались вызвать на откровенность, она старательно избегала этого, стараясь, чтобы ее имя не было связано с очередным конфликтом или сплетней.