Ольга Баскова - Проклятое золото

– Вы сегодня прекрасно справились с заданием, Галя, – Аркадий Петрович пожал своими огромными потными ручищами маленькую влажную ладошку миниатюрной смуглой девушки с чуть раскосыми чёрными глазами и вьющимися смоляными волосами до плеч. – Я в вас не ошибся. Переговоры прошли блестяще. Французы обещали доставить необходимое оборудование через месяц. О таком я мог только мечтать! И всё благодаря вам.

На оливковых щеках Гали разлился румянец, делая её ещё более привлекательной.

– Вы мне льстите, Аркадий Петрович, – смущённо ответила она и опустила ресницы. Директор фирмы в который раз отметил, что они были длинными и загнутыми кверху безо всякой специальной туши. О таких ресницах его жена мечтала всю жизнь!

– У меня и в мыслях не было польстить вам, – отозвался он и посмотрел на группу французов, возглавляемую Жаном-Мари Бертье, высоким шатеном в безукоризненном костюме. Перехватив взгляд Аркадия, Жан-Мари улыбнулся, показав великолепные вставные зубы, и кивнул.

– Я всего лишь переводила то, что говорили вы, – тихо заметила Галя. Аркадий Петрович махнул рукой:

– Пусть так, но вы делали это прекрасно. Теперь ведите группу в «Итальянский дворик». Лариса уже договорилась с менеджером. Наших гостей ждёт замечательный обед.

– Да, да, конечно, – девушка сделала шаг к французам, послав Жану-Мари самую очаровательную улыбку, но в сумочке надрывно загудел телефон, и она, спешно расстегнув молнию, с тревогой глянула на дисплей. Мама! Господи, неужели у неё опять приступ? Галина с волнением нажала на кнопку.

– Доченька, – послышался хриплый голос Елены Васильевны, – мне очень плохо, доченька. Совершенно нечем дышать. Я уже открыла все окна и всё равно задыхаюсь.

– Мама, немедленно вызывай скорую, – распорядилась Галя. – Я буду через десять минут.

Она бросила телефон обратно и повернулась к шефу:

– Аркадий Петрович, пусть Лариса отведёт французов в ресторан. Я должна срочно ехать домой. Моей маме плохо.

Шеф фыркнул с неудовольствием, выпятив толстые лоснящиеся губы.

– Лариса не знает ни слова по-французски, – буркнул он. – Это невозможно. В ресторан группу поведёшь ты – и точка. Я тебя никуда не отпускаю.

– Миленький Аркадий Петрович, – девушка молитвенно сложила руки, – умоляю вас! Если я не приеду, моя мама может умереть. Я боюсь, что она потеряет сознание и не откроет врачам!

На холёном лице шефа читалось полное равнодушие. Жирные щёки тряслись, как студень. Гале захотелось ударить его чем-нибудь тяжёлым.

– Я всё равно уеду, – твёрдо сказала она.

Толстые губы издали звук, похожий на выстрел.

– Если ты сейчас покинешь группу, завтра приходи и пиши заявление по собственному, – процедил он. Галя пожала плечами:

– Я так и сделаю.

Кивнув ничего не понимавшим французам, она перекинула сумку через плечо и помчалась к стоянке такси. Хозяин небольшого серебристого «форда», явно кавказской национальности, с профилем попугая и чёрными жгучими глазами навыкате, сразу устремился к ней:

– Куда, красавица? Домчу быстрее оленя.

В голове у Гали юлой закрутилась дурацкая мысль: почему быстрее оленя? Неужели машина едет медленнее? Нужно посмотреть в Интернете скорость этого грациозного северного животного. Тьфу! Она с негодованием отогнала глупость, так некстати заполнившую мозги. Наверное, это защитная реакция. Думать о чём угодно, только не о плохом.

– На Пушкина, – объявила кавказцу девушка, даже не поинтересовавшись, за сколько рубликов житель гор домчит её до дома. Он сам добавил как-то доброжелательно, словно догадавшись, что у неё беда.

– Не бойся, ценой довольна останешься.

Она и не боялась, хотя знала: если сейчас потратится на такси, неделю придётся ездить на троллейбусе и вставать с петухами. Кавказец заботливо приоткрыл дверь, усаживая её на пассажирское сиденье:

– Куда, ты сказала? К самому подъезду доставлю такую кралю.

Он причмокнул толстыми красными, как спелые вишни, губами, над которыми, как редкий лес, курчавились усы. Галя повторила адрес, и «форд» сорвался с места Таксист не обманул: довёз довольно быстро, но девушке казалось, что прошла целая вечность. Она не слышала, какую цену он назвал, лишь лихорадочно сунула в широкую ладонь несколько скомканных сторублёвок, что-то пробормотала и, войдя в подъезд, стала подниматься по лестнице. Ноги подкашивались, в горле пересохло. Волнение отпустило лишь тогда, когда Галя увидела запертую дверь. Молнией пронеслась мысль, что мама не вызывала скорую, а значит, ей не так уж и плохо. Девушка не стала нажимать старую потрескавшуюся кнопку звонка, дребезжавшего так, что звенело в ушах, хотя всегда любила, когда матушка открывала ей. Достав ключ, она еле попала в замочную скважину. В квартире, давно не знавшей ремонта, царила тишина, мёртвая, напряжённая.