Эмили Барр - Ночной поезд

– Дело не во мне, Лара. Дело в тебе. В нас. У нас вместе это получилось так, как никогда прежде.

– Но у тебя же это не в первый раз. Будь реалистом. Ты просто давно не испытывал такого волнения, потому что давно не был с новой партнершей. – Внезапно я поняла, что, вероятно, ошибаюсь. – То есть я хочу сказать, у меня это так. И ты это знаешь. А у тебя – не знаю. Не хочу придумывать. Если я лишь одна в длинной цепочке побед, это было бы вполне справедливо.

– Ох, Лара! – Гай поцеловал меня в макушку. – Ты не лишь одна в длинной цепочке. Хотя у меня нет причин с тобой хитрить. Я не всегда был примерным мужем.

– За этим эвфемизмом скрывается секс направо и налево?

– Да, но только не направо и налево. За все годы у меня была парочка увлечений. Я – сукин сын. Моя жена – святая.

– Она знает? – Я вдруг вообразила, как он рассказывает ей, как женщина в поезде делала ему минет и как он сам лихо ей отвечал. Эта мысль привела меня в уныние. Я напряглась и отстранилась от него. Его жена может меня вычислить, появиться на моем пороге. Она может все рассказать Сэму…

– Нет, не совсем. Мы никогда не выясняли отношений. Но я всегда чувствовал, что она что-то подозревает. Вообще, подобное лучше скрывать – так проще. И это, судя по всему, устраивает нас обоих.

– Гай! Как легко тебе говорить. Твоя бедная жена!

Я прониклась сочувствием к этой женщине, несмотря на то что прижималась сейчас к ее обнаженному мужу. Я была почти готова решиться на метод контрацепции путем прерывания полового акта. Хотя я бы все равно не забеременела, но, учитывая историю Гая, это не главный предмет беспокойства.

– Ты думаешь? – спросил он. – Ты думаешь, я хорошо устроился? И волки сыты, и овцы целы?

– Да! Что, если она делала то же самое? Что, если прямо сейчас она обжимается с молочником?

Гай задумался.

– У нас нет молочника. Разве они еще существуют в наше время? Молочники – почти что исчезнувший биологический вид. Но я понимаю, что ты хочешь сказать. Если бы она прямо сейчас была женщиной из этого сценария и изменяла мне с каким-нибудь шикарным красавчиком, тогда, очевидно, я был бы возмущен. Но если она делала это в прошлом… кто я такой, чтобы утверждать, что нет? Возможно, делала. Это маловероятно, но всякое бывает. Если выяснится, что она была мне неверна, тогда я приму это. Однако я бы предпочел об этом не знать.

– Хм. Как ни смешно, это моральная позиция, которая дает тебе карт-бланш продолжать вести себя в точности так, как тебе хочется, не проронив ей ни слова.

– Ну да, верно. – Гай поцеловал меня. – Извини, я дерьмо, я полностью признаю этот факт. По крайней мере, ты знаешь, что я не скажу Ди и она не заявится к тебе в дом.

– О, твою мать. Именно об этом я и беспокоилась. Так что это уже кое-что.

– А ты? Я так понимаю, что ты, сойдя с фалмутского поезда, не побежишь к мужу признаваться?

– Честно сказать, я не могу даже думать о выходных. Мне хорошо прямо здесь, прямо сейчас. Реальность обрушится на меня позже, как только ты выберешься из моей постели. Нет, я не собираюсь ему рассказывать. Я не могу так поступить с Сэмом. Весь прошлый уик-энд я провела в агонии. А сейчас у меня куда больше причин для угрызений совести. Чувствую, мне придется очень нелегко.

Он обвил рукой мою талию и поясницу, еще ближе притягивая меня к себе. Мне нравилось ощущение его пальцев на моей коже. Никто не трогал меня за поясницу, даже Сэм.

– Лара. – Голос его звучал нерешительно. – Послушай. Пошли меня подальше, если хочешь. Но знаешь, может, тебе не надо так себя корить? Люди постоянно так поступают. Половина людей, которых ты знаешь, втайне этим занимаются. Даже Сэм мог бы этим заниматься, одиноко проводя во Фалмуте всю неделю. Как я уже сказал, Диана тоже могла бы, хотя она так загружена, что это потребовало бы от нее высочайшего уровня планирования. Быть может, именно так люди проживают свои жизни. Возможно, в этом – секрет долгого супружеского союза.

– Гай! Прекрати. Это не помогает.

– Я знаю. Жаль. Я просто хотел произнести это вслух. Вдруг помогло бы.

– Не помогло бы. Но… – Мне не хотелось этого говорить, но тем не менее я сказала: – Но дело в том, что тебе незачем меня успокаивать. Я не могу прогнать тебя из своей постели. Я знаю, что это неправильно, но все равно это делаю. Мне следовало оставить Сэма давным-давно. Наша интрижка только лишний раз доказывает это.

Айрис жила в конце переулка, возле рощицы, в коттедже, который на расстоянии казался полунеряшливым-полубогемным. Накрапывал дождь, такой дождь, когда влага скорее висит в воздухе, чем падает, и можно гулять без зонтика. Переулок каменистый, с полоской чахлой травы посредине; в конце него дом с голыми цветочными горшками и приставленным к стене велосипедом. Он выглядел как бедно одетый дальний родственник вальяжного особняка с широкой подъездной аллеей.