Виктория Платова - Тингль-Тангль

– Мудачье, – ухмыльнулся Ямакаси.

Ухмылка могла означать лишь одно: лучшим в Питере, лучшим в стране и лучшим на планете был, безусловно, он сам, а не какая-то стриженая девка.

– Вы зачем ее притащили? Группа поддержки, что ли? Чук и Гек озадачились, притихли, прикусили языки.

И правда – мудачье, решила Васька, толку от вас, как от козла молока. И, следовательно, объясняться с белой жилеткой и татуировками будут не эти козлы, а она сама.

– Слушай, брателло, – сказала Васька. – Я не группа поддержки. Я собираюсь заняться тем же, чем будете заниматься вы.

Ямакаси тихонько присвистнул и, проигнорировав Ваську, снова обратился к Чуку и Геку:

– Что вы напели ей в уши?

Человек-паук, человек-кошка, человек-снаряд. Или они сказали – ядро? В любой из этих ипостасей новоявленный мессия в жилетке был неприятен Ваське. Да что там неприятен – она едва сдерживалась, чтобы не подойти к нему и не смазать по его самодовольной, лоснящейся физиономии. Азиатской, если судить по узким глазам.

– Девушка, а девушка? – наконец он обратил на нее внимание, поманил пальцем.

– Чего? – Васька и не думала приближаться, как же тогда она оказалась рядом с азиатом?

Загадка.

– Девушка, мы здесь не сексом собираемся заниматься. И красить ногти тоже не планируем. И прокалывать пупки. Мы даже не будем курить анашу.

– Я в курсе.

– Мы немножко… Только немножко… Полетаем.

Он не такой высокий, как Чук и Гек, он всего на сантиметр выше Васьки, для мужчины такой рост – и не рост вовсе. Что же касается мускулов, то Чук и Гек по сравнению с ним – настоящие атлеты, чемпион и вице-чемпион микрорайона по бодибилдингу. А впрочем, Васька может и ошибаться: все дело в коже Ямакаси. Ее можно назвать смуглой, безволосой, татуированной, одно не вызывает сомнений: этой коже есть что скрывать. Она живет какой-то тайной, неведомой Ваське жизнью. И если вдруг из-под ее гнета восстанут бицепсы и трицепсы, а за спиной расправятся и заполощутся крылья – Васька нисколько не удивится.

– Я тоже хочу… полетать.

– Раз так… Отговаривать тебя я не буду. Знаешь, что надо делать?

– В общих чертах.

– Эти, – кивок в сторону Чука и Гека, – тебя просветили?

– Они.

– Забудь все, что они сказали. Слушай только меня.

– Хорошо.

– Дай руку.

Нет, Васька не давала ему руки, она и не думала давать, – тогда как ее горячие пальцы оказались в его – прохладных и жестких, как оселок для заточки ножей?

Загадка.

Край крыши был совсем близко, и без того символическое заграждение – сломано, жесть под ногами угрожающе стонала, ветер усиливался; Ямакаси ничего не стоит разжать пальцы и слегка подтолкнуть Ваську – и она свалится вниз, пролетит семь этажей и ударится о земли. Шансы выжить равны нулю, ведь Васька не кошка, которой ей так хотелось стать.

Почему, ну почему она не стала кошкой?

Нужно забыть о своих детских мечтах и сосредоточиться на настоящем – что она будет делать, если вероломный азиат (Васька уже думала о Ямакаси, как о вероломном азиате, сострадания к ближнему у узкоглазого, узкоголового человека-ядра не может быть по определению) и вправду выпустит руку и спихнет ее с крыши.

Балка, торчащая из окна этажом ниже – Васька вполне может ухватиться за балку, а при самом удачном раскладе – оседлать ее, и уже оттуда перебраться внутрь. Нужно только сосредоточиться, сгруппироваться, мысленно выбрать траекторию и…

– Все еще хочешь полетать? – спросил он.

– Да.

– Не смотри вниз.

Совет для идиотов, сколько раз она слышала его за последние три года, от самых разных типов, мнящих себя учителями и наставниками. Мнящих себя проповедниками экстрима. Двое из них разбились насмерть, еще один был накрыт снежной лавиной где-то в Альпах, еще один валяется у себя дома со сломанным позвоночником в пяти кварталах отсюда.

Васька ни разу его не навещала.

– Не смотри вниз.

– Придумай что-нибудь посвежее.

– Не обращай внимания на расстояния. Они всегда меньше, чем кажутся.

– Что еще?

– Думай не о том прыжке, который совершаешь сейчас, а о последующем. А лучше рассчитать сразу три или четыре прыжка. В запасе должно быть несколько вариантов, так проще выбрать оптимальный. У тебя есть кто-нибудь?

– В каком смысле? – удивилась Васька.

– Кто-нибудь, кто сильно расстроится, если ты разобьешься?

Блаженная дурочка Мика, – вот кто сильно бы расстроился. Дурочка устроила бы грандиозные (haute couture) поминки в ненавистном Ваське «Ноле», они плавно бы перешли в вечер классической музыки в джазовой обработке – ради такого случая дебилы-немцы, нынешние Васькины работодатели, притаранили бы весь свой замшелый винил и наняли диджея за 100 евро в час. Прелюдия и фуга ре-минор –она, наконец, подохла! Аллегро нон молто – теперь мы возьмем на ставку профессионального человека, настоящего баристу. Рондо каприччиоззо –кофе был не самой сильной стороной нашего ресторана, теперь все изменится.