Виктория Платова - Тингль-Тангль

Мика остановилась посередине комнаты и закрыла глаза.

– Васька! – тихонько позвала она. – Васька, где ты? Когда ты придешь? И сколько времени мне тебя ждать? Ничего, не волнуйся, я подожду столько, сколько будет нужно. Я помогу тебе, слышишь, помогу…

И снова, как и в мастерской, она не услышала никакого ответа. Но и трупа в пустынной комнате, в крохе-кухне и в санузле тоже не было.

Уже хорошо.

Бедняжка Ральф.

Даже находясь здесь, вдали от Петроградки, она не переставая думала о Ральфе и о дырке во лбу Ральфа. И о Ваське, сочинившей эту дырку. Что же все-таки произошло между ними?

Ничего, скоро объявится Васька и все объяснит.

И кстати, что это за мансарда?

Кому она принадлежит? Кому-нибудь из Васькиных друзей или…

Почему Мика забыла об этом парне?

Господи, она ведь думала о нем каждую минуту, каждую секунду все последние несколько недель. А теперь он как будто выпал из поля Микиного зрения, – того самого поля, где в последнее время буйствовали только белладонна, дурман и наперстянка, проросшие из его татуировок.

Нет, эта квартира не может быть квартирой этого парня.

Это явно съемное жилье.

Мика села на пол, сложив ноги по-турецки, и принялась размышлять.

Это съемное жилье? — Да. Скудость и безликость обстановки явно говорит в пользу этой версии. Но и экзотически-сандаловый азиат не походит на коренного петербуржца. Он никогда не жил здесь, он, скорее, жил в Бриссаго, в окрестностях табачной фабрики Бриссаго, где производят потрясающие сигары brissago. Или, на худой конец, подрабатывал Буддой в каком-нибудь из храмов Юго-Восточной Азии. У этого парня наверняка тоже имеется съемное жилье.

Но оно никогда не будет безликим.

Никогда.

Все, к чему прикасается этот парень, вспыхивает и загорается удивительным внутренним светом, жаль, что Мике так не повезло и единственный луч, упавший на ее губы, тотчас же погас…

Нет-нет, не стоит даже думать об этом. Сейчас от нее требуется только одно: помочь маленькой Ваське, чьи розовые пятки засасывает ужасное, чавкающее и плюющееся смрадным газом болото.

Это съемное жилье? — Да. Но кто его снимает?

Возможно, ответ найдется, если заглянуть в дорожную сумку, стоящую у стены. И хотя Мика всегда была щепетильной, но сейчас, блин, не до щепетильности.

Это она сказала – блин? Похоже, что да.

Даже не поднимаясь с пола, она на коленях подползла к сумке и дернула ее за замок:

футболка, еще одна, несессер, прозрачный пакет с носками, фляжка из белого металла, сувенирная матрешка слицом Петра Первого, сувенирная тарелка с разведенными пролетами Дворцового моста, туристическая карта города, дорожный утюг в мягком кожаном футляре, вельветовые шорты песочного цвета, несколько буклетов, белый плотный конверт.

Поколебавшись секунду, Мика все-таки решилась и открыла его.

Авиабилет «Питер – Дюссельдорф», на имя Ильбека Шамгунова, вылет завтрашним утром, из аэропорта Пулково-2.

Ильбек Шамгунов. Имя явно восточное. Занятно.

Вот и подтверждаются ее мысли о гостиничном номере. Но что здесь делает или собирается делать Васька? Она сама все расскажет Мике, нужно только набраться терпения и подождать. Если только первым не заявится сам Ильбек Шамгунов.

Мика надеется, что с неизвестным Ильбеком удастся договориться, в конце концов, он сам отдал ключ Ваське.

Другими обстоятельствами объяснить появление ключа в мастерской невозможно.

Другое обстоятельство – это Ральф, лежащий на кровати в ботинках «Саламандра» и с дыркой во лбу. Никогда больше она не хотела бы увидеть эту дырку. Никогда.

Остановившись против тахты, Мика принялась разглядывать плакат над ней: удивительно, что до сих пор он ускользал от ее внимания.

Черный фон, белое лицо. Не слишком красивое, даже совсем некрасивое. Слегка одутловатое, слегка обрюзгшее. Но одутловатость и обрюзглость с лихвой компенсируются живым и умным взглядом из-под роговых очков. Женщины никогда не сходят с ума по таким мужчинам. Зато все остальное человечество (включая женщин) сходит с ума по тому, что они делают. Не важно, в какой сфере.

Ее обожаемый Клод Шаброль – именно такой.

Стоп.

Это и есть Клод Шаброль.

Точно. Клод Шаброль, известный не только как режиссер, но и как актер, и здесь он точно такой же, каким Мика видела его в нескольких фильмах: пиджак и водолазка.

Что делает не слишком масскультовый Шаброль в этой съемной квартире, в этом гостиничном номере, где гораздо более уместными оказались бы календарь с китайскими знаками Зодиака или плакат с видом на Исаакиевскую площадь? Или, на худой конец, горе-теннисистка Анна Курникова в полной обнаженке.