Наталья Солнцева - Обольстить Минотавра

– Из дома она ушла сама, если верить Эдику. А у меня нет оснований подозревать его во лжи. Значит, надо установить сферу интересов Наны, круг ее друзей-приятелей, поговорить с наперсницей девичьих грез, а таковая наверняка имелась, ну и с прочими случайными свидетелями: соседями, бывшими однокурсниками, парикмахершей, продавцами в магазинах…

– Участковым врачом, – хихикнула Ева. – И сотрудниками ЖЭКа.

– Не вижу ничего смешного, – невозмутимо произнес Смирнов. – Рутина, к которой прибегают менее гениальные детективы, чем знаменитый Холмс или прозорливая мисс Марпл, есть процесс вымывания золотого песка из породы. Самородки попадаются счастливчикам, а основную массу золота добывают кропотливым трудом.

– Дело скучное, – поддела его Ева. – Ты будешь ужасно раздражаться и ворчать.

– Не исключено.

Смирнов брался только за те расследования, которые сулили раскрытие тайны путем интеллектуального анализа и логики. Он погружался в коридоры и закоулки разума, самозабвенно бродил по ним в поисках ответов на вопросы.

Ева неожиданно стала его незаменимым помощником: она постигала вещи интуитивным прозрением. Тайники подсознания служили ей тем недостающим элементом, отсутствие которого оставило бы множество преступлений нераскрытыми. Сплав интеллекта, логики и сверхчувствования оказался практически беспроигрышным вариантом.

– Может быть, сама Нана ни при чем, – заявил вдруг сыщик. – Ее похитили, чтобы надавить на Эдика. Странно только, что пока никто не объявился и ничего не потребовал. Три дня – уже срок!

– Ладно, занимайся пока рутиной, – благосклонно кивнула Ева. – А я пойду на урок.

Ева Рязанцева преподавала испанский язык частным образом, обычно у нее обучались несколько человек, желающих овладеть разговорной речью и навыками чтения. Это были будущие жены иностранцев; люди, выезжающие в Испанию на заработки, или представители фирм, открывающих там свои филиалы. Последние обычно уже знали язык и оттачивали свое умение, а остальные начинали с азов. И те и другие были по-своему интересны Еве. Но сыск интересовал ее куда сильнее.

По дороге к клиентке Ева думала отнюдь не об испанской грамматике, ее занимал вопрос – где и как провела истекшие три дня Нана?

Тем же был озадачен и Смирнов, начавший обзванивать людей, телефоны которых любезно предоставил ему Эдик. Записную книжку Наны супруг не нашел – по-видимому, она носила блокнотик в сумочке и захватила его с собой. Мобильный телефон Наны тоже исчез – Проскуров многократно набирал номер жены, но безуспешно.

– Или батарея села, а зарядить негде, или связи нет, – предположил он. – Возможно, деньги на счету закончились.

– Или Нана отключила телефон, – добавил сыщик свой вариант. – Чтобы он ей не мешал.

– Как это «не мешал»? Ты что имеешь в виду?

– Я привык обдумывать все, – решительно сказал Смирнов. – Телефон могли украсть, разбить, он мог потеряться. Десятки причин.

Проскуров в ужасе закрывал глаза, бледнел.

– Если с Наной что-нибудь случится, не знаю, как я переживу!

С ней уже что-то случилось, подумал сыщик, но промолчал. Лишние слова делу не помогут, а товарищ расстроится. Годы, бизнес, обеспеченное существование изменили Эдика: из отчаянного, сумасбродного, смешливого парня он превратился в сдержанного, предусмотрительного и степенного человека. Стильная одежда, дорогая машина…

– У тебя есть охрана? – спросил Всеслав.

– Только в офисе и магазинах. Не люблю сопровождающих. Я не миллионер и не криминальный авторитет, чтобы опасаться за свою персону. У Наны тоже охраны не было, – предупредил он следующий вопрос Смирнова. – По-моему, это смешно: окружать себя телохранителями. От пули не спасет, а чувствуешь себя как заключенный на прогулке. Популярные личности, звезды там разные, политики – это понятно. А я привык сам за себя отвечать. Не велика шишка!

Смирнов набирал номер за номером, прокручивая в памяти вчерашний разговор с Проскуровым. Парикмахерская, «Пицца на дом», стоматолог, телефоны двух приятельниц Наны. Никто ничего не знал о ней. На приеме у зубного врача она была еще до свадьбы, ставила новую пломбу взамен выпавшей. Пиццу заказывала часто – уже на их с Эдиком квартиру, последний раз неделю тому назад. Подругам и знакомым не звонила давно, она вообще являла собой замкнутую, погруженную внутрь себя натуру. Женственность Наны, насколько мог судить сыщик, складывалась из ее застенчивой, милой внешности, молчаливости, которую принимали за скромность и стыдливость, а также скрытности. В девичестве Нана Метревели окружила себя непроницаемым кольцом отчуждения.