Наталья Солнцева - Обольстить Минотавра

Главной ее отрадой оставался Владимир, красивый, умный, интеллигентный мальчик, теперь уже молодой мужчина. Ах, как она мечтала женить его на образованной, воспитанной девушке из хорошей семьи, дождаться малышей, порадоваться продолжению рода Корнеевых! Но подобрать сыну подходящую пару оказалось нелегко.

– Ешь, – потчевала она Владимира любимыми им с детства пельменями, маринованными грибочками, салатами из морепродуктов. – Сама готовила. Глаша так не сумеет.

Он налил в фужер для шампанского водку и выпил одним глотком. Горячие пельмени казались безвкусными. Неужели даже еда становится сомнительным удовольствием?

Глаша, домработница Корнеевых, принесла пирожки с вишнями и чай.

– Не хочу больше, – отодвинул от себя тарелку с недоеденными деликатесами Владимир.

Взял пирожок, откусил… Или тесто не такое, или раньше он ощущал вкус иначе, но пирожок занял место на отодвинутой тарелке. «Спать завалиться, что ли? – подумал молодой человек. – Завтра я проснусь все с теми же вопросами: чем заняться? Куда пойти?»

– Жениться тебе пора, – сказала Александра Гавриловна. – Появятся жена, детки, заботы. И мне веселее будет.

– Ну уж нет! – отрезал Владимир. – Семейная жизнь – не клоунада! Веселее… Что в этом приятного? Вот вам с отцом весело?

Глаза матери наполнились слезами, и Владимир пожалел о вырвавшихся у него ненароком словах. Захотелось встать из-за стола, уйти, все равно куда. О, черт! Черт!

Память услужливо подбросила ему образ женщины, которую он видел на Крите, в отеле. Кажется, она немолода, но выглядит потрясающе. Вот будет номер – взять и жениться на ней. Фурор, скандал! Мама славно повеселится, ей же хочется. Интересно, отец одобрит его выбор? О-о! Какое наслаждение – взорвать весь этот их раз и навсегда заведенный порядок, когда молодой мужчина, сын известных, состоятельных родителей, берет в жены молодую красивую девушку из богатой семьи; празднуют шикарную свадьбу; молодым дарят квартиру и машину; они едут в свадебное путешествие в Париж; потом возвращаются и начинают жить счастливой, благополучной жизнью, производят на свет златокудрое потомство и дружно воспитывают крошек-ангелочков. Что за непереносимо тошнотворная идиллия! Перевернуть все к чертовой матери с ног на голову, сделать наоборот… устроить этим порядочным людям безумный карнавал перевертышей!

Корнеев-младший улыбнулся, впервые после того, как его нога ступила на родную землю. Пожалуй, он поторопился сделать вывод, что все развлечения уже испробованы, а удовольствия исчерпаны.

Мама истолковала радость, озарившую лицо сына, как добрый знак. Наконец-то в их семье произойдет что-то новое, волнующе-приятное.

– Спасибо, – поблагодарил за угощение Владимир и поцеловал Александру Гавриловну в щеку. – Было очень вкусно. Я поеду, проветрюсь.

Весь вечер он провел в «Гюльсаре», за кальяном, любуясь экзотикой восточных танцев и прислушиваясь к себе. Возбуждает? Не возбуждает? Уже не те впечатления. Померкли прелести «Гюльсары»! Появись тут, в пропитанном наркотическими запахами табака полумраке, та дама с греческим профилем или, что совершенно невероятно, сама Ариадна… ох, и забилось бы пресыщенное сердечко. Мечты… призраки минойских развалин. Разве они приживутся в московской среде?

На следующий вечер Владимир снова отправился в «Гюльсару». Восточные мелодии обволакивали душу, погружали его в сладостный транс. Черноволосые танцовщицы в прозрачных шароварах звенели браслетами и ожерельями, змеиные извивы их тел сменялись дрожью мышц гладких девичьих животов, ритмическими колебаниями бедер, все ускоряющимися, переходящими в экстаз. Кольцами курился дым кальянов. В его душном сизом мороке Корнееву явилось призываемое его воображением видение: минойская принцесса Ариадна, расслабленной походкой двигающаяся между обитых шелком низких диванов. У нее был нежный, идеальный профиль Елены Троянской и тело зрелой Афродиты. Владимир почувствовал, как внутри его зарождается и растет желание, восторг, восхищение и решимость. Если это она, то нельзя отпускать ее – видение рассеется, подобно дымке, а судьба не предлагает своих даров дважды.

Корнеев поднялся и на подкашивающихся от волнения ногах двинулся вслед за женщиной, одетой в яркую широкую юбку и прилегающий к телу жилетик. Она могла быть одной из танцовщиц или плодом его замутненного табаком и бессонницей сознания. Он протянул руку и коснулся ее локтя. О чудо! Видение вовсе не было бесплотным!