Юрий Пересичанский - Испытание любовью. Детективный роман

Чего, чего, а творческой фантазии у Никиты было хоть отбавляй. Именно всегда новому, своеобразному и неожиданному воплощению своей неудержимой творческой фантазии в каждой новой постройке Никита и был обязан своим успехом. И успех этот был таким же стремительным и неудержимым, как творческая фантазия зодчего Никиты Самойлова. Хотя современный неписаный кодекс успешности и приписывал достижение успеха исключительно хладнокровному и безжалостному восхождению по трупам уничтоженных конкурентов на вершину этого самого пресловутого успеха, Никите чаши сей чудесным образом удалось избежать – своим успехом он, как это ни удивительно, был обязан исключительно виртуозному воплощению в своих постройках своей неудержимой творческой фантазии, что делало каждое созданное им здание не только оригинально прекрасным, но еще и естественно вписывающимся в окружающую среду.

А еще щадящие расценки, которые делали очень выгодным знаменитое соотношение «цена-качество». А еще у Никиты Самойлова был своеобразный фирменный бонус: камины в создаваемых им особняках Никита делал сам лично собственными руками, не допуская к этому священнодействию никого – создание каминов стало для Никиты страстным увлечением, и каждый камин получался у него настоящим произведением искусства – это было здание в здании, это была душа большого здания, это был, что называется, настоящий домашний очаг. А еще… Одним словом, талант и обязательность Никиты Самойлова были должным образом оценены, и очередь из клиентов на постройку загородных особняков определялась на год вперед: только лишь начав собирать деньги на постройку загородного дома, какой-нибудь, начавший быстро богатеть, господин старался уже стать в очередь к Никите Самойлову. Если это не успех – то что же тогда успех?

И это был действительно успех, настоящий успех, причем не какой-либо успех, а успех красивый, истинно красивый. И Никита решил уже, что, наверное, чтобы не искушать судьбу, большего от судьбы требовать будет уже наглостью, а значит жизнь удалась, и будущее – только безоблачный и стремительный полет по уже проложенному автобану жизненного пути. Но судьба приуготовила Никите еще один сюрприз, такой себе зигзаг на, казалось бы, совершенно прямой жизненной стезе. Зигзаг судьбы этот был крутой и неожиданный, но насколько этот зигзаг был крут и неожидан, настолько же он был и великолепен, и красив. Никита влюбился. Нет, конечно же, в его жизни были девушки, женщины, отношения. К женской красоте, как и к любой другой красоте, Никита был не безразличен, очень даже не безразличен.

Еще в школе, в старших классах, подчиняясь настоятельному внутреннему требованию поддерживать своеобразный градус своей мужественности, Никита совсем не безуспешно приударял за девчонками, в девятом классе таки потеряв свое целомудрие по вине одной уже опытной в этом десятиклассницы, после чего Никита уже сам стал виновником потери целомудрия несколькими девочками – и нельзя сказать, чтобы девчонки были этим недовольны. Да это и не удивительно – Никита ведь был не только внутренне, но и внешне красивым юношей, симпатичным, рослым, физически развитым парнем, который, к тому же, и за словом в карман не лезет.

Да и уже во время своей учебы в институте у Никиты, само собой, было несколько более-менее продолжительных, более-менее обязательных связей с девушками, одна из которых даже провожала его в Армию, обещая его дождаться и быть ему верной целую вечность – хотя вечность эта, естественно, и поместилась в каких-нибудь полтора месяца, после которых эта девушка клялась в вечной любви уже другому парню. Но Никита по этому поводу совершенно не расстроился, поскольку к тому времени на этот счет у него не было уже совершенно никаких иллюзий, да и сам Никита в Армии не придерживался обета целомудрия, и частенько заглядывая в глаза смертельной опасности, позволял себе потом забыться в объятиях девушек, одну из которых он запомнил на всю жизнь: это была девушка, имени которой Никита даже не знал, он случайно освободил ее из рук похитивших ее бандитов, после чего эта девушка страстно бросилась в его разгоряченные недавним боем объятия. Имени этой девушки Никита даже не знал, но ее страстных объятий и поцелуев он не мог забыть никогда: назвать это любовью, конечно, было нельзя, но это была настоящая неподдельная страсть, сильная и красивая страсть, врезавшаяся в душу на всю жизнь.

После дембеля на гражданке, и во время учебы, и уже после окончания института отношения Никиты с противоположным полом шли своим привычным уже чередом, катились, так сказать, по накатанной дорожке: у него было достаточно много более или менее впечатляющих связей с женщинами, различий и градаций между которыми Никита, впрочем, никогда не делал. Не будучи Казановой, как впрочем, не будучи и схимником, с таким вот послужным списком любовных похождений Никита Самойлов являл собой обычный тип делового мужчины, для которого отношения с женщинами были хоть и необходимой, но все же не главной частью его жизни, главным для него было его возлюбленное строительное дело, это каждый раз новое творение как бы самостоятельно вырвавшейся из-под земли к небу и застывшей в воздухе изумительной симфонии из кирпича, бетона, стекла, дерева и пластика – вот это было для Никиты истинной и всеобъемлющей страстью и любовью.