Юрий Пересичанский - Испытание любовью. Детективный роман

Стараясь как-то выкарабкаться из этого, затягивающего в бездну отчаяния, панического водоворота загнанности и бессилия, Никита вышел из машины, несколько раз обошел машину, прошелся несколько раз по близлежащему тротуару туда и обратно… Боже, как же это могло произойти? Как это могло случиться? Вот, думал Никита, стоит сейчас утром тут в окружении многочисленных прохожих посреди огромного мегаполиса, столицы великой, могущественной страны, стоит он, Никита Самойлов, взрослый, здоровый, нормальный мужик, который прошел и огонь, и воду, и свинцовый град и много еще чего, нормальный мужик, который никогда в жизни ни перед кем и ни перед чем не прогибался и добился совершенно самостоятельно всего, чего только можно пожелать – и вдруг он, этот самый Никита Самойлов, в один миг оказывается нолем, то есть, абсолютным нолем, тем самым пресловутым нолем без палочки. Как же это так?

А она сейчас где-то там, его, Никиты, половинка, Света, Светлана, Светлячок, хрупкий цветик-семицветик, который взорвал жизнь фейерверком любви, о которой раньше Никита не мог даже и мечтать. И сейчас эта его лучшая, прекраснейшая половинка, этот хрупкий цветик Светлячок в грубых, холодных, циничных руках (Никита вспомнил хриплый, холодный голос в телефоне и слова об отрезанных пальцах и ушах) – в холодных, циничных руках безжалостных отморозков, для которых его цветик-семицветик Светлячок только предмет для шантажа, предмет, который можно выбросить, как ненужную ветошь, растоптать, как подвернувшуюся букашку, разбить, как пустую бутылку из-под пива. А он, полный сил, уважающий себя мужик, Никита Самойлов, он ничего, ничего, ничего не мог сделать.

Нет, конечно, первым порывом Никиты во время выслушивания телефонного ультиматума незнакомца было желание прямо сейчас, немедленно приобрести что-нибудь из так до боли знакомого стрелкового оружия и тут же кинуться в бой. Но кинуться куда? Поехать в Московский офис корпорации Одинцова и устроить там душераздирающий разнос? Или? Или Что? Или начать сейчас же, например, колесить по Москве и Подмосковью в поисках. Поисках чего? Понятно, что в поисках Светланы, но как, откуда, с чего начать эти самые поиски? Начать с каких-нибудь любых, первых попавшихся заброшенных развалин пригорода, где в сыром подвале могли бы прятать его Светика, или, наоборот, с какого-нибудь фешенебельного здания в центре Москвы, где его Светика могли бы прятать в одной из комфортных комнат?

А ведь Светлана таки у них в руках и ей каждую минуту угрожает реальная опасность, и то, приведет ли эта угроза опасности к реальной трагедии зависит сейчас только от его, Никиты, поведения – и если он сейчас реально начнет метаться по Москве в поисках возможности расправы со своими обидчиками и спасения Светланы, Светлану ведь и на самом деле могут убить, ведь этим конченным отморозкам убить человека – «как два пальца об асфальт». Конечно же, потом, наверняка убедившись в смерти Светланы, Никита всю оставшуюся, сколько бы ее ни осталось, жизнь посвятит мести – и Одинцову со всей его бандой мало бы не показалось, но какой в этом смысл, если Светика-Светлячка уже не будет в живых. Конечно, потом, если Светлану и впрямь убьют, то после сразу же наверняка настанет и его, Никиты, очередь – и его тоже, хотя это уже будет для них и намного сложнее, его, мстящего, вступившего в смертельную схватку с обидчиками, тоже каким-либо способом убьют, но это уже будет совершенно не важно, ведь жизни без Светлячка, тем более осознавая, что причиной ее смерти, хотя и отчасти, был он сам, Никита никак не представлял.

Еще можно было, например, кинуть клич своим бывшим армейским сослуживцам – Никита точно знал, что большинство из них с готовностью откликнутся на его зов. Но что бы это дало? Они что, всей толпой, разбившись на боевые подразделения, начали бы осуществлять облавы по Москве и Московской области, возбудив таким способом против себя не только отморозков Одинцова, но и правоохранительную систему государства. Главное, что это не принесло бы освобождения Светлане, а наоборот, принесло бы ей смерть. Да и любые, противоречащие продиктованным ему по телефону, его, Никиты, действия не принесут Светлане освобождения, а только лишь приблизят ее смерть, и даже то, что Никита сейчас стоял и предавался фантастическим рассуждениям о своих возможных действиях – это тоже каждую минуту приближало смерть Светланы.

И все это из-за его, Никиты, бизнеса, который, в сравнении с бизнесом Одинцова, был просто мизерным – в сравнении с бизнесом Одинцова бизнес Никиты был просто копеечным. И ради этой копеечной выгоды Одинцов готов был поставить на кон жизнь человека? И дело совсем не в том, большую или меньшую поимеет выгоду Одинцов, поставив на кон жизнь человека, а в том, что жизнь человека ставилась ни во что по сравнению с деньгами, и какая разница, большую или меньшую сумму денег выторгуют в обмен за эту, не имеющую в глазах Одинцова никакой ценности, жизнь, жизнь человека, жизнь его, Никиты, неотъемлемой половинки, жизнь его бесценного Светлячка, в любви с которой они мечтали подарить этому миру еще много жизней своих детей – но достоин ли этого был мир, этот жестокий бездушный мир?