Игорь Соколов - Мажор. Умереть, чтобы родиться

Примеряя пиджаки, Соколовский поглядывал, отгибая занавеску, на Вику. Женщина сидела спокойно. Потом она стала крутить головой. Вот она оглянулась на примерочную и поднялась с пуфика. Пошла к вешалкам и стала смотреть, отодвигая вещь за вещью, вытащила одну вещь… вторую. Он разглядывал её со странной легкой улыбкой.

Королев и Аверьянов вышли во двор, продолжая спорить.

– Ты чего из-за мажорчика нервничаешь? – пытался урезонить друга Жека.

– Кто нервничает? Он сядет, и все.

– А если Карасева он не убивал?

Данила развернулся и пошел в другую сторону. Жека сокрушенно хлопнул себя ладонью по бедру:

– А тут на что обижаться?

Королев не ответил, быстро уходя со двора. Жека посмотрел ему вслед, вздохнул и направился к лавке, на которой сидели бабушки.

– Добрый день, полиция, – показав удостоверение, поздоровался Жека. – Вы Карасева знали?

Данила не дошел до угла дома, сбавил шаг, а потом совсем остановился, обернувшись на Жеку, который уже начал опрашивать жильцов дома. Зло сплюнув, Данила осмотрелся и направился к одинокому мужику на лавке среди кустов. Типичный алкаш, но работать надо со всеми.

– Полиция, – мрачно известил Королев.

– Я не виноват, – тут же заверил его алкаш и прижал руку к груди.

– В чем? – не понял Данила.

– Во всем. Оболгали завистники.

– Карасева знал? Вон из того подъезда.

– Поверхностно, – поглядев в сторону подъезда, сообщил алкаш. – Он же непьющий. В моих количествах.

– Вчера вены себе вскрыл, – добавил Данила.

– Надо помянуть, – сразу поник мужичок.

– Не знаешь почему? – хмуро спросил Данила.

– Утомился, видать, от всего. Непьющему тяжко жить.

– Подозрительного ничего не видел? Или никого?

– Как же, видел, – важно заявил мужик.

– Кого? – сразу насторожился и сменил тон Королев.

– Вот на этом месте, где я сижу, один ошивался. Я ему говорю – я тут десять лет каждый день сижу, а ты и вечер не сидишь. А он на меня посмотрел, погрозил, я и отошел сразу. Суровый он.

– Как выглядел?

– Худой. Лысый, – задумчиво стал перечислять алкаш. – Старый. Плохо выглядел, но не пьет, нет. Я своих узнаю.

– И при чем тут Карасев?

– А он потом в тот подъезд пошел. Вечером. Я все ждал, пока он отсюда уйдет. Не пьется мне в другом месте. Биополе тут хорошее.

Вика с Соколовским вернулись в квартиру убитого. Смоленцев с лупой и кисточкой обходит квартиру, пылит черным порошком на поверхности, ищет отпечатки пальцев.

– Что у вас, Иван Петрович? – спросила Родионова.

– Неутешительно, Виктория Сергеевна. Или наоборот, утешительно. Пока все выглядит как обычное самоубийство. Конечно, еще результаты вскрытия, но…

Дверь распахнулась, и в квартиру вошли Аверьянов и Королев. Оба демонстративно осмотрели Соколовского с ног до головы.

– Вы закончили? – спросила их Родионова.

– Да. Глухо. Ни с кем покойный не общался. Никто ничего не видел, – ответил Жека.

– Даня!

– Что? – поднял глаза Королев.

– У тебя что?

– Ничего, – отрицательно покачал головой Данила.

– Тогда ждем результаты вскрытия, а пока занимаемся текучкой.

Уже совсем стемнело. Вика шла по улице привычной дорогой, думая о Соколовском, о странной смерти бывшего следователя. Она машинально открыла дверь подъезда, поднялась на свой этаж, вставила ключ в замок двери своей квартиры. Услышав шаги за своей спиной, она резко обернулась.

– Я вас ждал… не хотел напугать, – сказал молодой парень, спускавшийся сверху от окна между этажами с картонной коробкой в руках.

– Ты кто? – недоверчиво спросила Вика.

– Я курьер, – с улыбкой ответил парень.

– Какой еще курьер?

– Это подарок, – парень протянул ей коробку и достал из кармана квитанцию: – Вы распишетесь?

Продолжая недоумевать, Вика вошла в квартиру, бросила в прихожей сумочку и прошла в комнату со странной коробкой. Не без волнения она стала открывать коробку, отвернула в сторону матовый мягкий упаковочный пластик и… замерла. То самое летнее платье, которое она смотрела в бутике, пока Соколовский переодевался. Она его хорошо запомнила. И летний костюм из тонкой шерсти… белая стильная блузка. О белой блузке она мечтала почти год… с прошлого лета, когда…

В дверь позвонили. Вика аккуратно положила блузку на коробку и пошла в прихожую. Посмотрев в глазок, она торопливо открыла дверь. На пороге стоял Королев с букетом цветов.

– Просто прости, – Данила сделал шаг и протянул цветы. – За все. За мою ревность. Глупость. За все.