Игорь Соколов - Мажор. Умереть, чтобы родиться

– Я знаю, Игорь! – горячо заговорила Лера. – Сейчас только все понимаю… Ты же Стасу добра хотел… Ты как лучше хотел. С самого начала.

– Лера… У всех так. Что важно, человек не сразу понимает. Я вот только сейчас начинаю понимать.

– Я это и хотела сказать… помнишь? Ты еще спросил, что я хотела сказать…

Игорь промолчал, продолжая смотреть в потолок.

– Ты другой за это время стал, – странным голосом, даже с ноткой уважения, вдруг произнесла Лера. – Совсем другой. В такого бы я влюбилась.

Игорь продолжал молчать, не находя в себе силы, чтобы прекратить этот разговор, отправить Леру в другую комнату или уйти самому. Уехать, переночевать в гостинице.

– Тебе совсем все равно… – вздохнула девушка, немного успокаиваясь. – Мог спросить: а раньше не любила?

– Раньше мы играли в чувства. Плыли по течению. Жили ночью, когда другие живут днем. Старались быть похожими на людей. Изображать любовь. Жениться. Замуж выходить.

– Да. Ты прав.

– Незаработанные деньги портят. На них жизнь как на костре сгорает.

Лера закрыла лицо руками и снова заплакала. Было видно, что она пытается сдерживать слезы, но у нее ничего не получается.

– Извини… – сказал Игорь, поднявшись и садясь рядом с Лерой. Он помедлил и неловко обнял ее за плечо.

– Это ты меня извини… Я столько всего наговорила… Раньше.

– Это все прошлое. Я зла не держу. Не думай.

Лера повернулась к нему, посмотрела в лицо и вдруг приблизилась и поцеловала. Игорь отстранился:

– Ты что?

– Мне одиноко, Игорь… потом прогонишь, – зашептала Лера и снова прижалась своим лицом, мокрым от слез, к лицу Соколовского. Он снова почувствовал ее горячие припухшие губы.

Данила обнял сидевшую рядом Вику и коснулся губами ее шеи, ушка, стал подниматься выше к виску, спустился к щеке и… остановился. Женщина сидела рядом, опустив голову, и молча смотрела в пол. Данила опустил руки и посмотрел на Вику. С таким же успехом можно было целовать ее портрет, скульптуру…

– Что-то не так, Вика?

– Все не так. Уже, – тихо ответила Вика. – Извини.

– Ты сама пришла, Вика, – удивленно напомнил Данила.

– И жалею. Или нет, не жалею. Я теперь окончательно понимаю, что прошло все, Даня. Все, что было.

– Можно было не уточнять, – сказал мрачно Данила и отодвинулся.

– Не получается, – энергично замотала головой Вика. – И не получится. Я теперь это точно знаю.

– Ну, удачи с мажором, – зло буркнул Данила и принялся безуспешно доставать сигарету из пачки. – Что могу сказать…

– И с ним ничего не будет.

– Не любишь? – недоверчиво ухмыльнулся Данила.

– Я ему не нужна, – просто ответила Вика.

Она поднялась и медленно пошла к двери. Даня курил, глядя в другую стену. Дверь открылась, каблуки простучали, и дверь захлопнулась. Пепел с кончика сигареты от этого удара упал в чашку с чаем…

Такси свернуло на проспект, и впереди стал виден большой рекламный билборд одного из сетевых универмагов. В глубине парка виднелась верхушка реставрируемой церквушки.

– Здесь? – спросил таксист.

– Да, – кивнула Вика, оглядываясь, – здесь остановитесь, у бордюра.

Таксист остановился, и тут же навстречу через сплошную полосу свернул черный большой внедорожник и, ослепляя фарами, встал перед капотом такси. Еще одна такая же машина появилась и замерла сзади.

– Что творится? – заволновался немолодой таксист и закрутил головой во все стороны.

Родионова вышла из машины, и тут же из заднего внедорожника вышел Соколовский-старший. Он подошел к Вике и протянул руку, мягко пожав ее ладонь.

– Прошу прощения, если напугал.

– Не напугали, – сразу же ответила Вика, служебным тоном давая понять, что не настроена терять время на разговоры, не относящиеся к делу.

– Я хотел с вами поговорить, – понял ее Соколовский и кивнул: – Сильно хотел. Прошу прощения, что пригласил не в ресторан. Но так быстрее. И проще.

– Вы говорите, Владимир Яковлевич, – попросила Родионова. – Чтобы быстрее.

– Как вы относитесь к Игорю? – прямо спросил Соколовский.

– Он мой подчиненный.

– А лично?

– Лично потому и личное, что… – начала сердиться Вика, но Соколовский не дал ей договорить:

– Вы ему нравитесь. Даже больше. Я в этом уверен.

– Захотел – он бы сам сказал.

– Он, как я. Он мой сын. – Соколовский вдруг сменил тон и заговорил мягко. Он даже как будто постарел. – Всегда боялся своих чувств. Из-за этого я потерял ту, которую любил. По глупости. Жалею до сих пор. Не дайте ему сделать глупость.