Татьяна Богатова - Керидо-3. Наваждение

– И у тебя всё будет замечательно, доченька! И ты найдёшь своё счастье! Я тебя никогда не спрашивала, Наташенька, был у тебя кто-нибудь в Москве на примете?

– Что значит, на примете? – усмехнулась Наталья.

– Ну, чтобы замуж позвал.

– Нет, мамочка, не нужны мы там никому. Ни с женитьбой, ни на работе. Спасибо, хотя бы, специальность косметолога получила, да денег накопила на кабинет.

– Ну вот, моя хорошая, – мать ласково, словно маленькую, погладила её по голове. – И семья у тебя будет, и детки.

– Мама, а у Антона какой бизнес?

– У него автомастерская на Соколе, разве ты не помнишь? Она же ещё до твоего отъезда была.

– А ну да, вспомнила. Антон так с этой Машкой и живёт.

– Не знаю, доченька.

– Это я не спрашиваю, а говорю тебе. Мне Аля вчера сказала. Двое мальчишек у них, большие уже. Вот и Машка, что в ней особенного? А пожалуйста, семья, дети.

– Она кажется за Антона-то вышла, когда ей ещё восемнадцати не было?

– Да было вроде. Что только Антон в ней нашёл?! Разве что, моложе на четыре года, а так… Маленькая, толстая, рыжая. А Антон – красавец! Высокий, плечистый блондин, глаза такие добрые, карие, улыбка до ушей. И ручищи, сильные, невозможно какие!

– А ты, откуда про ручищи знаешь, Наташенька? – улыбнулась мать.

– Мы как-то с Алькой шли из школы, а он следом, с работы возвращался. Догнал, втиснулся между нами и за плечи нас обоих обхватил: «Привет, девчонки!»

– Господи, доченька, это когда было-то?! А ты всё помнишь! Может, он тебе нравился?

– Нравился, мама, – серьёзно ответила Наталья. – А сойтись с ним поближе у меня никакой возможности не было. Алька, хоть и подруга была, а почти никогда меня к себе не приглашала. То ей некогда, готовить надо брату, то Антон отдыхает после работы. А потом мы поругались с Алькой и совсем общаться перестали.

– А чего поругались-то?

– Да я уже и не помню, – слукавила Наталья.

– А позавчера разговаривали?

– Да, поговорили. Но Алька сразу заявила, что в дружбе и общении ни с кем, кроме Машки, не нуждается.

– Вот, а я что говорила! Хитрющая какая эта Альбина. Правильно говорит, не нужны ей подруги, раз у неё муж красавчик. Того и гляди отобьют.

– Да нужен мне её красавчик, – внезапно сникла Наталья.

– Да я разве про тебя, Наташенька?! Я Альбину в пример ставлю, как надо себя вести.

– Это, когда есть любимый человек, а когда нету никого…

– Наташа, девочка, да что же это у тебя сегодня за настроение такое?!

– Не знаю, мама, – Наталья едва не расплакалась. – Как увидела Альку, так Антона сразу вспомнила. Как же он мне нравился! А он всё с Машкой этой живёт!

– Наташа, ну это ты какую-то ерунду выдумала! Столько лет не вспоминала о нём, а теперь, здрасте-пожалуйста, Антон ей нравится!

– Ой, мамочка, да это я так! – воскликнула Наталья, сообразив, что поддержки от матери в этой ситуации она не дождётся. – Хандра напала. Пройдёт. Давай-ка лучше чаю с тобой попьём! Что ты там про блинчики говорила? Какие у нас?

– С творогом, Наташенька, с бананом и с варёной сгущёнкой, твои любимые. Сейчас обжарю быстренько на сковородочке, – обрадованно засуетилась мать.

***

Между тем Валентина выздоравливала. Спустя неделю, после того как они с дочерью оказались в больнице, женщина смогла самостоятельно пойти в травматологическое отделение, где находилась Марина. Валентина вошла в палату, поздоровалась со всеми пациентами, приблизилась к кровати, на которой лежала Марина. Придвинув табурет, Валентина уселась, разгладила на полных коленях зелёный, с табачными цветами халат, и взглянула на дочь.

– Здравствуй, Марина!

– Здравствуй, мамочка! – еле слышно произнесла девушка. – Как ты себя чувствуешь?

– Никак я себя не чувствую, Марина, – сказала Валентина. – Как это ни банально прозвучит, но ты разбила мне сердце. И чувствовать мне нечем.

– Прости меня, пожалуйста, мамочка! – всхлипнула Марина.

Валентина не ответила, с удивлением думая:

«Как это поразительно! Ведь это моя дочь! А я действительно ничего к ней не чувствую. Не могу простить её. Не могу понять, как было можно, в угоду проходимцу, увезти малыша. Аля и то каким-то непостижимым образом смогла простить её чудовищный поступок».

Размышляя, Валентина привстала и наклонилась к Марининой тумбочке. Внутри стояли фруктовые соки в стеклянных бутылках, лежала ополовиненная пачка печенья и несколько ломтиков кекса в пакете.

– Альбина вчера приходила? – удивлённо спросила Валентина.

– Нет, – тихо ответила Марина, – она приходила только один раз.