Рубен Матевосов - Попугай

– Я ни хрена не понял из того, что ты сейчас здесь лопотал. А ну-ка, давай еще раз, для непросвещенных.

– Ну, этноцентризм – это убежденность в превосходстве собственной этнической группы или своего народа и пренебрежение к представителям других народов. Они уверены, что они живут правильно, а все остальные нет.

– Ну вот, видишь. Мог же сказать нормальным языком.

– Да, но вместо одного слова – целых две фразы.

– Да ты, оказывается, просто лентяй. Кстати, ты бы хоть обучал меня самым необходимым английским словам. А то я и не пойму, если кто-то из наших иностранных партнеров будет звонить, а тебя не будет в офисе, или в номере гостиницы, – пробурчал Андрей.

– А разве это входит в мои обязанности, как партнера? – уточнил Михаил, пряча улыбку.

– Договоримся. Ты же не допустишь, чтобы я брал уроки у репетиторши?

– Не знаю, не знаю. Ты-то сам можешь представить себя, смотрящим на рот женщины целый час или даже больше. А это и придется делать, если захочешь брать частные уроки. Я очень сомневаюсь, что такие занятия пойдут тебе на пользу. Практиковаться в языке, конечно, нужно, но лучше в языковом окружении.

– Никогда не был в окружении. Даже в языковом.

– Нам, кстати, надо бы слетать на Кипр. До меня дошли сведения от пилотов нашего чартера, что греки намерены повысить тарифы на прием и обслуживание рейсов, – решительно произнес Михаил. Они еще в тот раз намекали, что неплохо бы получать часть оплаты наличкой. Давай слетаем. Кстати, встретимся с господином Константину.

– Зачем? – не понял Андрей.

– Помнится, он что-то говорил об оптимизации нашего туристического бизнеса.

– Интересно, интересно. Что этот хитрый лис придумал? По-моему, с ним надо держать ухо востро.

– Что плохого, если человек предлагает оптимизацию бизнеса?

– Смотря, что он подразумевает под оптимизацией.

– Согласен. Слово слишком уж неопределенное.

– Просто у нас в Ростове некоторым бизнесменам некоторые структуры тоже предлагают что-то вроде оптимизации их бизнеса. И знаешь, чем это обычно заканчивается?

– Могу догадаться.

– В любом случае надо лететь на Кипр, – подытожил Андрей.

Михаил тяжело вздохнул.

– Чего ты вздыхаешь?

– Представил, как опять отреагирует Лена. У нее, видимо, Кипр ассоциируется только с отдыхом и развлечениями.

– Нет, ну а как нам быть? Все бросить только потому, что нашим женам Кипр представляется только, как курорт? Алла, кстати, тоже не в восторге каждый раз, когда я уезжаю.

– Ей наверно снится, что ты перетаскиваешь зонтики над англичанками, спящими топлес на пляже.

– Только не англичанки, – запротестовал Андрей.

– Мне попалась как-то книга, записки английского шпиона, не помню точного названия, так тот делился со своим собеседником, что долго работал и в Японии, и в Таиланде, и в Китае, и мог бы жениться и на японке, и на тайке, и на китаянке, а женился на англичанке. И когда собеседник спросил его: «Вы что, настолько патриотичный?», тот ответил: «Нет. Настолько глупый».

– Знаешь, не такой уж он глупый. Просто не захотел учить иностранный язык, – заключил Андрей.

Когда Михаил приехал домой, в доме уже царила атмосфера некоторой напряженности. У Лены, как и у всех остальных ее сородичей женщин, была поразительная интуиция. Михаил не знал, как ему начать разговор. Тут зазвонил телефон. Лена подняла трубку.

– Это тебя, – недовольно буркнула она, кладя трубку.

Михаил подошел к телефону.

– Слушаю.

– Это я, – раздался мужской голос. Затем тот же голос хихикнул. Михаил сразу узнал этот голос, хотя слышать его по телефону приходилось не так уж часто. Значит, что-то случилось срочное, – подумал Михаил.

– Мы можем встретиться? – спросил голос.

– Сейчас? – уточнил Михаил.

– Если можешь, давай через час на том же месте.

– Хорошо.

Михаил положил трубку.

– Мне надо отлучиться ненадолго, – обратился он к жене.

Лена фыркнула и язвительно заметила:

– Ты просто нарасхват.

Михаилу нечего было на это возразить. Он вышел из дома, сел в свой Мерс и отъехал. Оставшись один на один с самим собой, Михаил ощутил себя чуть ли ни сиротой.

Прошло уже много лет с тех пор, как он объяснялся ей в любви, а она в шутку исполняла перед ним танец живота. Ох уж эти танцы живота… Их давно пора бы запретить специальным постановлением ООН или какой-нибудь международной конвенцией так же, как разрывные пули дум-дум. Сколько мужиков пропало из-за этого танца! А сейчас и признания в любви и танец живота куда-то бесследно исчезли. Михаилу Макарову тогда многие друзья завидовали, а родственники говорили, что он завоевал сердце прекрасной девушки, хотя ему всегда было непонятно, кто кого завоевывает, когда встречается парень с девушкой. Это всегда выглядит, как какая-то непонятная игра, правила которой постоянно меняются. Михаилу, почему то, казалось, что самыми трудными в семейной жизни будут первые месяцы, ну, может быть, первые два-три года. Он думал, что этот период что-то типа ношения новой пары обуви: первые несколько дней трет, немного давит, ну может быть на худой конец натрет небольшой мозоль, зато потом ходи и наслаждайся обновкой. Идиот! Почему в его голове возникло такое обманчивое представление? А эти военные термины, типа: «завоевал», «одержал победу», «выбросила белый флаг» или «рухнул бастион». Ну это надо же – «рухнул бастион». Если конечно под бастионом подразумевать его голову, то с этим можно согласиться. Даже тот факт, что выбрасывает белый флаг каждый раз женщина, а в результате, она же оказывается победительницей, и ты становишься пленником, должен вызывать, по мнению Михаила, кучу вопросов у мужиков. У Михаила невольно создавалось впечатление, что игру с завоеванием женщин, одержанием «побед», рухнувшими бастионами и выбросом белого флага придумали сами мужики для того, чтобы хвастаться друг перед другом.