Алёна Бессонова - Кто убил скорпиона? Два детектива под одной обложкой

– Вот! – Исайчев подмигнул сослуживцу и вскинул руку с вытянутым вверх указательным пальцем, – а ты говоришь ни-че-го! Смотри, что мы уже знаем: пистолет самодельный. Это раз. В связи с этим предполагаю, что убийца мужик, сам себе игрушку сделал. Это два. Далее: убийце нужен был один выстрел. Только один! Он знал, что Сперанский, увидев его, не побежит, петляя, не закричит от страха. Подполковник знал убийцу и не боялся его. Это три. А главное, убийца непрофессионал. Сперанский сам подвёл его к этой черте. И делал это на протяжении долгого времени. Сперанский его личный враг. Причём сам подполковник никогда не брал его в расчёт, он для него был мелкой фигурой – это большое четыре. Ищите, господа, камни на каменоломне…

– С чего ты так решил?

– С того, что домофон в коттедже старого образца без видеокамеры, а на двери калитки большой с обзорной линзой глазок. Сперанский в это время суток обязательно посмотрел в глазок и изучил пришельца. Он не открыл бы незнакомцу. Он прекрасно осведомлён об отношении к нему окружающего населения…

– Откуда ты знаешь про глазок? Ты ж там ещё не был…

– Зато я оч-ч-чень внимательно рассмотрел фотографии с места происшествия, так-то, сынок! Ты когда договорился беседовать с женой погибшего?

– Когда? – Роман встал из-за стола, вынул из сейфа два пакетика зелёного чая, положил их в стаканы, залил кипятком. – Криминалисты на месте преступления припахивали с ночи, меня на зорьке подтянули. Я, неумытый, голодный… Сейчас чайку попью и поползу обратно беседы беседовать. Твои планы на сегодня?

– Давай так, – Михаил легко вошёл в роль командующего. – Дотемна осталось часа два-три, ты свои текущие дела те, что вчера наметил на сегодня доделай, а уж завтра с утреца к жене и дочери, а я к сыну. Сперанский младший – крупный банковский служащий. Я с ним созвонился. В десять ноль-ноль он ждёт.

Васенко кивнул и, обмакнув кусочек сахара в чашку, запихнул его в рот, причмокнул:

– С детства люблю вприкуску… Мама всегда шутила: «Ты, Ромка, не чай с сахаром пьёшь, а сахар с чаем». Эх, надо же, забыл! Я посмотрел память сотового телефона подполковника: у него за последнее время, и вообще за всё время нет ни одного вызова и ни одной посылки вызова никому, кроме его жены. Его к ней, а её к нему.

– Правда? Как интересно… Предполагаю, что Сперанский по жизни нелюдим. Или слишком любим собой, если к пенсии всех знакомых растерял. И это пять! Круг поиска в этом случае, надеюсь, будет невелик. Постой, а как же дети?

– Именно.

– Значит, они общались с родителем по городскому телефону.

– В усадьбе не установлен городской телефон и, предугадывая твоё следующее предположение, отвечу – второго сотового телефона у него не было, ну, по крайней мере, его жена об этом ничего не знает…

– И как? – Михаил в недоумении состроил брови домиком.

– Этот вопрос будет первым, который ты задашь на встрече с сыном погибшего.

– Слушаюсь, начальник, – Исайчев вскинул ладонь, отдавая честь собеседнику, – но и ты тоже не обессудь, спроси у дочери, как она общалась с отцом из Дивноморска без телефона? Кстати, поинтересуйся: отчего в разгар сезона в сентябре девушка сорвалась с работы и прибыла в Сартов. Она вроде работает в гостинице на туристах. Сопровождать мать в Турцию? Как-то неубедительно звучит. Подполковник вроде не очень занятым человеком был. Он не мог сопровождать супругу?

– Про работу дочери, где узнал? Успел посмотреть досье на родственников? Наш пострел везде поспел? – вкладывая в вопрос достаточное количество иронии, спросил Васенко.

Исайчев махнул рукой:

– Пострел, поспел! Шеф на совещании зачитывал справку на потерпевшего, из неё и узнал. Иди уже…

Когда за Васенко закрылась дверь, Михаил откинулся на спинку стула и всмотрелся в облако, болтающееся за окном кабинета, задумался. Так, рассматривая облака, наблюдая за изменением их причудливых форм, Михаил приучил себя отрешаться от внешнего мира. Не нравились ему дела особой важности. Дела, в которых надо постоянно оглядываться, прислушиваться к чьему-то высокопоставленному мнению, всегда чувствовать за собой пригляд. «Дело» не нравилось Михаилу ещё и тем, что совсем не было улик. Ни-ка-ких! По опыту он знал, там, где нет улик, всегда много разговоров и писанины, тома писанины. Приходится много и долго копаться не в обстоятельствах произошедшего, а в обстоятельствах,

предшествующих обстоятельствам произошедшего. Иногда предшествующий период очень длительный и изнуряюще нудный. Завтра на встрече с сыном погибшего начнётся как раз такой период разговоров, из которого Михаил должен выудить хоть что-то, что прольёт свет на причины гибели подполковника Сперанского.