Владислав Вишневский - Аллегро

— Или в своей бане.

— У него наверное сауна.

— Не важно, сауна-баня. Там и повесит. Зря ты отдал, парень, зря.

— Ладно, проехали. Что ещё дали? — теребил Саньку народ.

— Ручку ещё подарили, — вспомнил Смирнов.

— Какую такую ручку? Покажь.

Санька вытащил из нагрудного кармана американский перламутровый подарок, толстый как выставочная морковка:

— Вот.

— Ну-ка…

— О…

— Это же… «Паркер», чуваки! Настоящий «Паркер»! Долларов двести, если не все пятьсот стоит, точно, — воскликнул знаток пишущих средств Чепиков. — Подарочный. Подари мне.

— Ну да, щас! Почему это тебе? — не согласился Мальцев.

— Не спорьте… — вступился Трушкин.

— Ёшь твою в медь! — продолжал восхищаться Чепиков. — Такие только банкирам дарят, я в журнале в каком-то видел или президентам, зуб даю. Золотое перо, мужики! Вечное. Хор-рошая вещь. Что будешь с ней делать, а, Санька? Это ж, такие деньжищи! Продашь? — бился за идею заполучить вещицу Чепиков.

— Нет, старшине или дирижеру подарю, — особо не раздумывая, предположил посланец.

— Да?!

— Вот это правильно, Санька, — качнул головой Мальцев. — И никому не обидно будет.

— Мудро решил, парень, не полетам мудро. Молодец! — похвалил и Трушкин. — Далеко пойдёшь!

— Не-не-не-не, только не старшине, — мгновенно мстительно опротестовал Кобзев. — Ну его на фиг, этого гундявого «трубачилу». Уж если дарить — только дирижеру. Он любит всякие такие штучки. Но такой дорогой у него никогда не было, я знаю. Пусть порадуется чувак на старости лет. Дари ему, Санька, не прогадаешь.

— Замётано!

— Решили! Ещё что? Выкладывай, — требовал дальнейших «открытий» вошедший во вкус народ.

— Пакет вот, — про цветы Санька не стал говорить, чтоб не позориться.

— Какой пакет?

— Ну-ка, показывай!

…

Наступила тишина. Народ разглядывал яркие упаковки. Нельзя сказать, что «дикими» были или заморских этикеток не видели — видели, видели! Сейчас этой — какой хочешь рекламы, хоть ложкой хлебай… Безвкусица и подделки. Но тут… Из самого посольства, из той самой Америки… Недолго разглядывали. Сувениры мгновенно лишились защитной одежды.

— Ух, ты, чуваки, глянь, это же Ронсон!

— И галстук с подтяжками!..

— А это… несессер, мужики! Точно несессер. Смотрите сколько в нём ценного… Это мне! О!..

— Америкен-бой… майка. Это Саньке подарим, пусть на гражданке потом хиппует! — Кобзев великодушно протянул майку Смирнову. — Носи на здоровье, и нас вспоминай…

— А это что такое яркое, Сань? Презервативы что ли? Или жвачка? Пахнут вкусно!

— Это… Да, — вертя перед глазами упаковку, подтвердил Санька. — Презервативы. «Надёжные», с «клубничным ароматизатором», написано. И вот ещё… Мэйд ин Чайна. Китайские, значит.

— О, если китайские, значит фуфло!

— А написано «Надёжные».

— Ага, там напишут…

— Всё равно, «Надёжные» — это мне, мужики, мне! Дайте сюда, дайте… — взвился Кобзев.

— Ага, Шура, примерь, может не твой размер… — разглядывая разобранный на подарочные предметы несессер, заметил Мальцев. — Проколешься.

— Мой размер, мой… Они безразмерные, я знаю… Испытаем сегодня.

— Чтоб по-честному, всем раздать нужно… — предложил Тимофеев. — По братски.

— Нет, всем не получится, только контрактникам музыкантам, причём старикам… — Решительно отрезал Трушкин. — Молодёжь и срочники отпадают. Я разделю. Дайте!..

— Мужики, глянь сюда, гляньте, тут сигары ещё! Умм… Слышите, какой запах… Кубинские или Гавайские, да, Санька, глянь! Настоящие! Настоящий табак, нет? О-о-о!

— Ну-ка, ну-ка…

— И мне!

— Открывай.

— Мужики, там где-то отчекрыжить нужно, я в кино видел… Ножничками так.

— Я знаю, я… Дай-ка, покажу. Дай… Вот здесь нужно… — Геннадий Мальцев уверенно ткнул пальцем… Потом почему-то передумал и указал на другую сторону сигары. — Или здесь! — И не менее уверенно заключил. — А всё равно с какой, лишь бы дым шёл. У кого ножик есть? Отрезай вот тут… Ага!.. Зажигалку! Где тот Ронсон? Сейчас проверим, работает или нет…

Зажигалка смачно чвякнула крышкой, чиркнула кремнем…

— Горит Ронсон! Сработал.

Мальцев склонился к огоньку… С зажатой в зубах толстой сигарой он смотрелся комично. Челюсть, как и лицо перекосило, губы мусолили толстенную сигару, но Мальцев старался удержать на лице выражение неслыханного удовольствия… Это получалось плохо, как и само раскуривание сигары… Остальные ждали очереди, с интересом наблюдали…

— Уфф-ф!.. Гхы… кхык! — пыхнув наконец дымом, Геннадий сильно закашлялся. С трудом просипел. — Крепкий табак, зараза. С непривычки…