Екатерина Риз - Та еще штучка

– Заляжет он, – фыркнула я возмущённо, – я его уже с новой бабой видела! В нашем же городе!

Лёня снова плечами пожал, но продолжил гнуть свою линию.

– Я не думаю, что он затихарится здесь, город для этого слишком мал. Скорее всего, он подастся в родные края.

– В Питер? – переспросил Серега.

Лёня согласно кивнул. Подумал и добавил:

– По крайней мере, я бы так поступил. Там затеряться куда проще. Или в Москве.

Я крепко держала Любу за руку, потом аккуратно переспросила:

– А с чего ты взял, что Питер – его дом?

– Три первых случая, три первых заявления на него поступили именно оттуда. Затем седьмое. Судя по датам. Думаю, он периодически туда возвращается. А, значит, там его дом, привычный круг общения. К тому же, сам он из Выборга. Вполне логично, что со временем перебрался в Петербург.

Люба дёрнула рукой, я разжала пальцы. Золовка кинула на меня странный взгляд.

– Ты чего в меня вцепилась?

– Нервничаю, – призналась я.

Люба печально выдохнула.

– Понятно. – Посмотрела на брата, потом Лёню и неожиданно выдала гениальную идею: – Может, нам туда съездить?

– Куда? – обалдели все.

– Хотя бы, в Выборг. Поспрашивать о нём.

– Люба, он сто лет по месту прописки не живёт, – сказал Снегирёв. – Этот факт уже не раз устанавливался. А в Питере вы его где искать будете? Да и зачем? Думаешь, он увидит тебя, засовестится, и всё вернёт? Очень сильно сомневаюсь. – Лёня постучал кончиком шариковой ручки по столу. – Единственный шанс, это если его арестуют и по всем этим заявлениям привлекут к ответственности. Вот тогда можно идти в суд и оспаривать кредиты и договор купли-продажи. А в остальном, – он красноречиво развёл руками.

В общем, мы все окончательно расстроились. Вышли от Снегирёва, в молчании спустились вниз и вышли на улицу. Остановились. Если честно, даже друг на друга почему-то смотреть было неловко. Чувствовали себя обманутыми глупцами, по самолюбию которых прошлись бульдозером. А на Любу и вовсе было страшно смотреть, такой расстроенной она выглядела.

– Его ведь не найдут, да? – спросила она нас.

Серега пожал плечами, а я честно сказала:

– Вряд ли.

– И что мне делать? Через десять дней в квартиру должны заехать новые жильцы. Сереж, что делать-то?

– Вещи собирать, – огрызнулся брат. – И переезжать к родителям.

Люба заревела в голос, а я порадовалась тому, что домой её повезёт Серега, а не я. Любу было жалко, а смотреть, как она убивается, очень тяжело. Правда, и терпеть было трудно. Как-то невыносимо тоскливо, а ещё злость на Любу просыпалась. Я понимала, что ошибаться могут все, и её обманули в самых лучших чувствах, и сыпать на её голову все обвинения, несправедливо, но каждый раз, когда Люба заходилась слезами, хотелось взять её за плечи, встряхнуть и поинтересоваться:

– Где были твои мозги? Почему ты не посоветовалась ни с кем?

Вот только после драки кулаками не машут.

После долгого дня готовить не хотелось. А вот есть хотелось зверски, и я, совершенно бессовестно, достала из морозилки Серегины пельмени. Сварила на двоих. Когда он спустя полчаса появился дома, горячий ужин был готов.

– Круто, – выдохнул голодный бывший муж, – пельмешки.

Прозвучало это так, будто ничего вкуснее он за много лет и не ел. Между прочим, обидно. Во времена нашего с ним общего жития, я готовила много и часто. А тут он пельменям радуется.

– Как Люба? – спросила я его.

– Ревёт. Без конца ревёт.

– Повод есть, – вздохнула я, лопая пельмени. В одиннадцать часов вечера, между прочим.

– Квартиру жалко, – вздохнул бывший муж.

Я согласно кивнула. Встала из-за стола, сполоснула свою тарелку, а ему сказала:

– Завтра уеду на два дня.

– К тётке? – поинтересовался он.

– Да. Давно не была.

– Где давно, десяти дней не прошло.

– Всё равно…

Я видела, как Серёга на меня смотрит, упёр в меня недовольный взгляд, насупил брови, и даже губы надул. Всё это было мне знакомо, и обычно с этого у нас и начинались ссоры и скандалы. Муж принимался выговаривать мне, что я занимаюсь совсем не тем, чем необходимо заняться. Что у нас, как бы, семья, и уделять внимание я должна именно ему, а не каким-то непонятным родственникам в деревне. А меня хлебом не корми, дай сбежать из дома к ним. И, вообще, непонятно, зачем мне тогда нужен муж… В общем, все его претензии мне были отлично известны, из-за них мы, в конце концов, и развелись. А сейчас Серега не имел никакого права мне их озвучивать, поэтому молчал и только надувался привычным недовольством, как воздушный шарик. Чтобы не видеть этого, я забрала у него грязную тарелку и отвернулась к раковине.