Константин Злобин - Дело возмущенных мертвецов

— Пока вы как истукан стоите здесь, — кричал Викентий Юлианович. — В моей квартире орудуют пришельцы. Я требую, чтобы вы незамедлительно приняли меры по их выдворению.

Тогда Костя не придал его словам значения, а лишь улыбнулся и порадовался, что хоть кто-то может безбоязненно награждать швейцара пинками и тумаками, а тому приходится лишь стоять и вращать глазами. Последний раз Костя наблюдал подобную сцену два дня назад, а теперь Викентия Юлиановича ждал персональный гроб. Швейцар же стоял в сторонке и ухмылялся. Костя на секунду замедлил шаг, сопоставляя два этих события.

«Хорошо бы дождаться появления самого покойника, — подумал Костя, но времени было в обрез. Надо было бежать в институт.

Сегодняшний день обещал быть насыщенным, в том числе благодаря двум парам по физике у почему-то невзлюбившего Костю Ломоносова. Учитель физики начал свой курс с повторения того, что они проходили в последнем классе школы — те же формулы и законы. На его уроках Костя откровенно скучал и порой непроизвольно заканчивал фразу, которую произносил преподаватель. Так случилось и сегодня.

— Электромагнитная индукция, — говорил учитель, меряя шагами класс. — Это явление возникновения электрического тока в замкнутом контуре при изменении магнитного потока, проходящего через него. Электромагнитная индукция была открыта…

— Майклом Фарадеем 29 августа 1831 года, — погруженный в свои мысли, автоматически закончил Костя.

Он сидел на первой парте и поэтому его слова не остались незамеченными. Ломоносов остановился напротив него.

— Может, Селеверстов, вы выйдете к доске и проведете урок вместо меня?

Костя словно очнувшись ото сна посмотрел на преподавателя, потом на сидевших вокруг студентов и только сейчас понял, что он сделал.

— Нет, Эскулап Викторович. Извините, я не хотел.

— Почему же, — настаивал преподаватель. — Познакомьте нас с законом Фарадея, а может быть и с ним лично.

В классе раздались смешки.

— Я не знаком с ним лично, — овладевая собой, произнес Костя.

— Да? — под водолазкой преподавателя пробежала волна мышц. — А мы-то думали, что вам известно все. Даже то, что ел на завтрак старик Фарадей в то предпоследнее утро августа.

— К сожалению, я этого не знаю, — более смело парировал Костя.

Неизвестно, чем бы закончилась их словесная дуэль, если бы занятие не подошло к концу. Группу преподаватель отпускал с такими словами.

— На следующем уроке все должны знать, что такое электромагнитная индукция, в каких областях техники она применяется и записать закон Фарадея в дифференциальной форме. А вам, Селеверстов, персональное задание — рассчитать силу приложенную кулаком к отдельной части человека, если известен вес кулака и скорость его движения.

— Но этого нет в программе, — ответил Костя.

— Зато есть в жизни.

Подходя к дому, Костя встретил на ступеньках все ту же компанию — группу повязанных платками старушек.

«Что-то сегодня долго прощаются. В прошлый раз было быстрее».

Подойдя ближе, Костя понял, что ошибся. Утром гроб был черного цвета с голубой отделкой внутри, а сейчас — темно-коричневый и выстелен красной материей. К тому же в нем лежал не старичок, а старушка, в ногах которой стояли венки «Степаниде Никаноровне от соседей», «Вечный покой маме и бабушке».

Шагавший с Костей, Андрей сострил.

— У них прямо конвейер — уноси готовенького.

— Тише. Лучше посмотри.

Действительно, посмотреть было на что. Лицо покойницы было безобразно до неприличия и больше походило на мордашку избалованного ребенка, которому не дали любимую игрушку. Казалось, еще немного она поднимется из гроба и станет топать ножкой.

Костя вспомнил последний разговор с соседкой, но тут же отогнал эти мысли. «Никакого заговора против стариков не существует. Ну, подумаешь, умерли в один день. Им столько лет, что не умри они сегодня, то сделали бы это завтра».

Войдя в подъезд, он и вовсе позабыл о похоронах, пока на следующий полдень те сами не напомнили о себе самым неожиданным образом. Ровно в двенадцать часов по дому пролетел слух, что ушел из жизни жилец на двадцатом этаже — почти рядом. Костя не на шутку встревожился. «Это уже чересчур. Говорят, что два снаряда в одну воронку не падают, пусть даже в такую большую, как наш дом, но это третий покойник за два дня. Будто наверстывают упущенный месяц».

Костя спустился, чтобы лично увидеть усопшего. Это был старик — обычный, не примечательный ничем кроме… лица. Как у всех местных покойников, оно не было похоже на лицо человека избавившегося от земной суеты. Никакого намека на умиротворение. Наоборот, это был сплошной сгусток возмущения — оскаленный рот, вздыбленный волнами морщин лоб. Даже уши — и те, казались чем-то до крайности возмущены. Правда, у Кости создалось впечатление, что это видит только он. Сгрудившиеся вокруг гроба обитатели высотки такому «пустяку» значения не придавали. Они говорили обо всем, что угодно — о том, как дорого место на кладбище, стоит ли звать оркестр и сколько нужно купить гвоздик, но ни слова не было сказано о зверском выражении лица покойника. Костю это настораживало.