Сергей Конюхов - История моего камня

Зина, напротив, была очень простой и милой женщиной. Она удивительно вкусно готовила и часто баловала меня своими кушаньями. Она постоянно улыбалась мне. Все время хвалила дедушку и мою маму. Старалась погладить меня по голове и как-то приласкать.

Однажды, кажется, тогда я уже ходил в школу, я увидел странный предмет в руках дедушки. Помню, мы тогда играли с Зиной в гостиной, и я неожиданно влетел в его кабинет. Он рассматривал что-то в небольшой темно-синей коробочке. Позже я узнал, что в таких коробочках хранят боевые ордена и другие награды. Но здесь было что-то другое. Возможно, та самая тайна, которую я мечтал раскрыть. Я это сразу понял по реакции деда. Он испугался, быстро захлопнул коробку и спрятал ее во внутренний карман пиджака. Дедушка почти всегда ходил в костюме, даже дома.

Он попытался улыбнуться мне:

– Чего ты, Коленька? Зачем пугаешь дедушку?

Но его как будто вымученная улыбка не могла меня обмануть.

– Деда, а что у тебя в коробочке? – спросил я, сам немного испугавшись.

– Так. Безделушка. Не стоит твоего внимания. Иди, поиграй с Зиной, я скоро приду.

Я так и не узнал тогда, что же было в этой коробочке. И еще много лет дедушка хранил от меня этот секрет.

Ясно помню еще одно событие из моей жизни. Был апрель, я учился в четвертом классе и уже был пионером. Накануне, это было в пятницу, дедушка позвонил нам домой и предупредил о своем приезде. В субботу утром они приехали к нам вместе с Зиной. Пожалуй, она впервые была у нас в гостях и поэтому заметно волновалась. Дедушка выглядел очень серьезно и торжественно.

– Сегодня, Коля, важный в твоей жизни, – объявил он мне. – Сегодня мы пойдем в Мавзолей Владимира Ильича Ленина – великого вождя и создателя нашего государства. Ты уже почти взрослый, вон уже и красный галстук носишь, и должен понимать, какое значение в твоей жизни будет иметь посещение мавзолея. И все, что с этим связано.

На улице было тепло и солнечно. Удивительно, как хорошо я помню мельчайшие подробности того дня. У подъезда нас ждала черная «Волга» с водителем. Дедушка сел на переднее сиденье, мы с мамой и Зиной разместились позади. Я сильно волновался и, кажется, даже не поздоровался с водителем. Мы подъехали к Красной площади, тогда это еще было возможно, и подошли к гранитному сооружению, известному всем жителям нашей страны.

К входу в мавзолей тянулась огромная очередь, но мы ее миновали. Откуда-то сбоку возник подтянутый молодой человек, подошел к нам и едва заметно отдал дедушке честь. Он остановил очередь, и мы беспрепятственно вошли в усыпальницу вождя. Перед входом дедушка заметно нервничал, несколько раз придирчиво осмотрел меня, поправил галстук и, кажется, так и остался недоволен моим внешним видом. Лицо его побелело и стало почти такого же цвета, как усы и брови, и даже чуточку страшным. Никогда раньше я не видел его таким серьезным и тихим.

Само посещение произвело на меня довольно гнетущее впечатление. Несколько ступеней под землю. Траурная музыка. Пугающий полумрак. Бледно-желтое лицо вождя или, скорее, мумии под пуленепробиваемым стеклом.

Впоследствии моя детская память старалась избавиться от этого тягостного посещения. Когда мы поднялись на поверхность, дедушка пытался заглянуть в мои глаза, как в детстве, когда рассказывал мне о Кибальчише. Но я отводил глаза и всю обратную дорогу молчал, стараясь поскорее забыть это страшное подземелье.

Вечером, когда мы пили чай, к нам приехал Владимир Алексеевич, он служил вместе с дедушкой, был, как говорила мама, его правой рукой. Это был молодцеватый офицер с роскошными гусарскими усами. Маме он нравился, а я, пока был маленьким, побаивался его. Вернее, не его самого, а его взгляда, стального, пронзительного. Он смотрел так, будто хотел заглянуть внутрь меня, увидеть, какие мысли роятся в моей голове. В тот вечер дедушка рассказал ему о нашем посещении мавзолея, даже пошутил насчет моих детских страхов. Владимир Алексеевич улыбался, а глаза смотрели, как всегда, холодно и, как мне тогда показалось, враждебно.

Через год дедушка приобрел себе дачу по Белорусскому направлению. И потом он на все лето уезжал туда вместе с Зиной. Бабушка обычно оставалась в московской квартире, так как не любила деревенскую жизнь.

– Я так привыкла к комфорту, – говорила она маме по телефону. – А там сплошные комары да мухи. Нет, дачная жизнь не для меня.

Мы с мамой иногда ездили на эту дачу на выходные. Но это случалось всего несколько раз за летний сезон. Таким было мое детство – счастливым и беззаботным.