Array Коллектив авторов - Английский детектив. Лучшее за 200 лет (сборник)

– Убираемся отсюда, и чем быстрей – тем лучше! – воскликнул Фламбо, отшвырнув тяжелую скамью в сторону моря, словно пушинку. Затем он подхватил маленького священника под локоть и потащил его за собой в серую мглу заднего двора, где ничего не росло, но в конце которого виднелась закрытая садовая калитка. Фламбо безмолвно поколдовал над ее замком и спустя пару мгновений бросил:

– Заперто.

Не успел он произнести это, как его шляпы коснулось и соскользнуло на землю черное перо, упавшее с одной из декоративных елей. Оно напугало Фламбо едва ли не сильней тихого далекого выстрела, донесшегося мгновением позже. Тут же послышался еще один выстрел, и пуля ударила в калитку, заставив ее вздрогнуть.

Плечи Фламбо вновь напряглись. Поднатужившись, он вырвал дверь вместе с тремя дверными петлями и замком, а затем устремился в пустой проем, защищая спину дверной калиткой, подобно Самсону, уносящему с собою врата Газы.

Третья пуля выбила облачко снега и каменной крошки возле его каблуков как раз тогда, когда он, отшвырнув калитку к садовой стене, без лишних церемоний подхватил коротышку-священника, забросил его себе на плечи и со всех ног помчался по направлению к Сивуду, а ноги у него были очень даже длинными. Он одолел не меньше двух миль, прежде чем позволил своему другу вновь почувствовать под собой почву.

Их бегство сложно было назвать достойным отступлением (несмотря на то что классическая история Анхиза, вынесенного Энеем из Трои, пытается доказать нам обратное), однако отец Браун все это время не переставал широко улыбаться.

Когда приятели достигли окраины города, где уже не стоило опасаться, что преступник вновь нападет на них, и возобновили более привычную прогулку, Фламбо после короткой паузы раздраженно заметил:

– Знаете, хоть я понятия не имею, во что мы ввязались, но все же пока доверяю собственным глазам. И они говорят мне: вы никогда не встречали человека, которого так точно описали.

Отец Браун немного нервно прикусил палец:

– Вообще-то встречал… в определенном смысле. Да, встречал. И действительно было уж очень темно, чтобы как следует его разглядеть, потому что я увидел его под той самой эстрадной сценой. А еще, боюсь, описал его не слишком точно, ведь пенсне валялось под его телом, сломанное, а длинная золотая заколка пронзила вовсе не сиреневый шарф – она была воткнута прямо в сердце этого человека.

Понизив голос, Фламбо спросил:

– Как я понимаю, наш приятель с безжизненными глазами поспособствовал этой смерти?

– Я надеялся, он был всего лишь косвенным соучастником, – озабоченно откликнулся отец Браун. – И возможно, моя затея напрасна. Я действовал импульсивно, а корни этого дела, как мне теперь кажется, уходят глубоко во тьму.

Молча они миновали несколько улиц. В холодных голубых сумерках один за другим начали загораться желтые фонари. Очевидно, Фламбо и отец Браун забрели в центральную часть Сивуда. Стены вокруг были обклеены аляповатыми афишами, возвещающими о боксерском поединке между Мальволи и Грязным Нэдом.

– Вот что я скажу, – начал Фламбо. – Я ни разу никого не убивал, даже когда был преступником. Но почти готов посочувствовать любому, кто пошел на это в столь мрачном месте. Та сцена предназначалась для праздников, а ныне пребывает в запустении. Подобного рода помойки, как по мне, среди всех забытых Богом уголков мира наиболее безотрадны для сердца человеческого. Я вполне могу вообразить болезненно впечатлительного мужчину, внезапно почувствовавшего неодолимое желание убить своего соперника в таком парадоксальном и глухом месте, как это убежище под сценой. Припоминаю, как я сам однажды совершил путешествие по воспеваемым вами холмам Суррея. Моя голова была забита лишь мыслями о растущем там утеснике да распевающих жаворонках. И неожиданно я попал в огромное, но замкнутое пространство. Со всех сторон от меня громоздились безмолвные трибуны, круг за кругом поднимаясь над моей головой, величественные, словно римский амфитеатр, и пустые, как новехонькая стойка для писем. Ни души, лишь одинокая птица парила высоко в небе. Это были трибуны нового стадиона для скачек в Эпсоме. И я осознал, что здесь никто и никогда больше не сумеет ощутить себя счастливым.

– Занятно, что вам на память пришел именно Эпсом, – сказал священник. – Помните то дело, которое газеты окрестили «загадочным преступлением в Саттоне» из-за того, что двум подозреваемым – кажется, мороженщикам, – не посчастливилось жить именно там? В конечном счете бедолаг освободили. Как сообщалось, примерно там, в холмах Даунс [72], нашли задушенного человека. По правде говоря, мне точно известно от одного ирландского приятеля, работающего полицейским, что убитого обнаружили совсем рядом с эпсомским стадионом для скачек – фактически его затолкали за дверь, ведущую в помещения под трибуной.