Array Коллектив авторов - Английский детектив. Лучшее за 200 лет (сборник)

«Эна, я сказал вам слишком много! – воскликнул я. – Вы же никому это не расскажете, даже лучшим друзьям, правда? Вам можно доверять в таких вопросах? Я, должно быть, обезумел…»

И тут я увидел, какую боль причинили ей мои слова. Я усомнился в ней всего лишь на миг, но и это было жестоким, горьким, непереносимым оскорблением.

«Я лучше позволю вырвать себе язык, Джек, – произнесла мисс Гарни, – чем обмолвлюсь кому-либо хоть словом из того, что вы мне сказали».

В ее голосе прозвучало столь скорбное, но несгибаемое достоинство, что глубину моего раскаяния трудно представить. Я понял, нет в мире человека, которому можно верить больше, чем Эне; а недавний холод сомнения сейчас виделся мне постыднейшим из чувств. И много раньше, чем мы дошли до дома сквайра на окраине Радчерча, я полностью вытеснил это чувство из сознания. Так что остаток пути мы просто радовались встрече и строили планы на будущее.

В доме я не задержался. Одно из поручений, полученных мной в Лондоне, требовало навестить полковника Уоррена, чье подразделение размещалось в палаточном лагере неподалеку от Радчерча, под деревушкой Педли-Вудроу. Туда я немедленно и отправился. А вернувшись примерно через два часа, увидел у дверей усадьбы мотоцикл Эны. Горничная сказала мне, что мисс Гарни только что поднялась в свои комнаты, чтобы переодеться к отъезду, а грум, по ее просьбе, вывел из сарая «эту ужасную машину» и заправил ее бак.

Значит, Эна собиралась куда-то уехать – одна, не дождавшись меня из военного лагеря, после столь мучительной разлуки и бурной встречи?! Тут явно что-то было неладно; осознав это, я решил безотлагательно переговорить с ней.

В усадьбе Меррифильда мисс Гарни отвели две комнаты. Дверь первой из них, находившейся на нижнем этаже и представлявшей собой нечто вроде гостиной, не была закрыта. Решив дождаться Эну там, я вошел. Теперь она никак не смогла бы пройти мимо меня, избежав разговора.

Мебели в этой гостиной оказалось немного, но у окна стоял небольшой письменный столик-секретер. За ним я и расположился.

У меня и в мыслях не было просматривать бумаги Эны, однако вышло так, что мой взгляд случайно скользнул по лежащей на столешнице промокашке. На ней четко отпечаталось имя: «Хьюберт Вардин». Я сразу же узнал быстрый, четкий почерк моей возлюбленной. Очевидно, она только что подготовила к отправке почтовый конверт: чуть ниже имени я разобрал пометку S.W. [53]и, по-видимому, название улицы – хотя его из-за расплывшихся чернил прочитать уже не удалось.

Итак, виделась ли она с этим человеком или нет, однако в переписке с ним состояла. Я сразу же вспомнил лицо на потертой фотографии: в этот миг оно показалось мне не мрачным, а омерзительно похотливым. Моя любимая лгала мне в глаза, потому что все-таки это немыслимо – переписываться с человеком, не будучи знакомой с ним лично…

Не собираюсь оправдывать свое поведение. Но поставьте себя на мое место. Внесите дополнительно в условия задачи мою пылкую ревность, и до этого момента немало подогревавшуюся. Что бы вы сделали?

Полагаю, то же, что и я. Думаю даже, ни один мужчина в мире не поступил бы иначе.

Кипящая волна ярости захлестнула меня. Я схватился за выдвижной ящик письменного стола. Он был заперт, однако я этого попросту не заметил: пожалуй, окажись там железный сейф, и ему бы не устоять. В одно мгновение ящик был не просто взломан – буквально вырван из пазов, так что от столика отлетели куски дерева.

Моему взгляду предстало много самых разных бумаг, но поверх них лежало письмо. Вот оно, это тайное послание, спрятанное от меня под замок!

Не колеблясь ни единой минуты, я вскрыл его. Постыдное деяние, скажете вы? Опять-таки не буду спорить. Но когда человек ослеплен жгучей ревностью, он не всегда может контролировать себя… Я должен был узнать, верна ли мне женщина, которую любил больше жизни. А цена этого узнавания в тот миг ничего для меня не значила!

И так уж вышло, что после взгляда на первую же строчку меня охватило чувство искреннего счастья, смешанного с раскаянием. Я усомнился в моей избраннице, оскорбил ее недоверием – и все это напрасно! «Уважаемый месье Вардин…» Даже распаленный ревностью глупец вроде меня обязан был признать, что так начинаются деловые, а не любовные письма…

Я уже был готов поместить этот лист обратно в конверт, мысленно произнося бесчисленные извинения и с ужасом думая, как мне теперь объяснить Эне внезапный приступ безумной ревности и простит ли она меня, – когда мой взгляд вдруг зацепился за еще одно слово. Скорее всего, это произошло случайно, из-за его созвучия с фамилией адресата.