Матильде Асенси - Последний Катон

— Боюсь, что да.

Улыбнувшись, он взял меня за руку и пожал ее.

— Ты отважна, как Августа Басилея!

— Византийские императрицы были отважны?

— О да! Очень!

— Никогда я об этом не слыхала… — пробормотала я, отпуская его руку и пытаясь подняться, чтобы пойти посмотреть, в каком состоянии был капитан.

Глаузер-Рёйст получил гораздо более сильный удар, чем мы. Ставрофилахи, похоже, решили, что, чтобы свалить такого громадного швейцарца, нужно ударить его покрепче. На его светловолосой голове явно виднелось пятно засохшей крови.

— Хоть бы в следующий раз они сменили методы работы… — прошептал Фараг, вставая на ноги. — Если они будут бить нас еще шесть раз, они нас просто прикончат.

— Похоже, капитана они уже прикончили.

— Он мертв? — Профессор, всполошившись, поспешно подошел к нему.

— Нет. К счастью, нет. Но мне кажется, с ним что-то не так. Я не могу привести его в чувство.

— Каспар! Эй, Каспар, открой глаза! Каспар!

Пока Фараг пытался вернуть его к жизни, я осмотрелась по сторонам. Мы все еще находились в Великой клоаке, в том самом месте, где потеряли сознание от ударов, хотя теперь, пожалуй, были чуть ближе к выходу. Однако свет, льющийся снаружи, исчез. Угол, где нас бросили, освещал факел, который, похоже, был зажжен недавно. Я автоматически подняла запястье, чтобы посмотреть, который час, и снова почувствовала страшное жжение в предплечье. Судя по часам, было одиннадцать вечера, так что мы пробыли без сознания больше шести часов. Вряд ли причиной тому послужил только удар по голове; наверняка они использовали другие методы, чтобы держать нас в забытьи. Тем не менее я не испытывала никаких симптомов, обычно сопровождающих выход из анестезии или из-под действия успокоительных. Я чувствовала себя хорошо, насколько это только было возможно.

— Каспар! — не унимался Фараг, хотя теперь он еще и хлопал его по щекам.

— Вряд ли это приведет его в чувство.

— Увидим! — ответил Фараг, снова и снова хлопая Кремня по щекам.

Капитан застонал и приоткрыл глаза.

— Ваше Святейшество?.. — пробормотал он.

— Какое Святейшество? Это я, Фараг! Каспар, открывай наконец глаза!

— Фараг?

— Да, Фараг Босвелл! Из Александрии, из Египта. А это доктор Салина, Оттавия Салина, из Палермо, с Сицилии.

— Ах да… — проговорил он. — Припоминаю. Что случилось?

Капитан машинально повторил все наши жесты при пробуждении. Сначала он нахмурил лоб, осознав, как болит голова, и попытался дотронуться рукой до затылка, но при этом рана на предплечье коснулась ткани рубашки, и он почувствовал жжение.

— Что за черт?..

— Нас заклеймили, Каспар. Мы еще не смотрели на свои новые шрамы, но в том, что именно нам сделали, нет никаких сомнений.

Ковыляя, как беспомощные старцы, и поддерживая капитана, мы направились к выходу. Когда свежий воздух ударил нам в лицо, мы увидели, что находимся в русле Тибра, в нескольких метрах над уровнем воды. Если спрыгнуть со склона, мы могли бы добраться вплавь до ступеней какой-то лестницы в десяти метрах справа от нас. Все это припоминается мне как далекий, расплывчатый сон без ярких красок. Я знаю, что это было, но охватившая меня усталость держала меня в состоянии какой-то летаргии.

Слева от нас вдалеке виднелся мост Сикста, так что мы находились на полпути между Ватиканом и Санта-Марией-ин-Космедин. Трава и мусор на склоне помогали нам замедлить спуск. Огни уличных фонарей и верхняя часть элегантных зданий над нашими головами были невыносимым искушением, заставлявшим нас двигаться вперед, невзирая на усталость. Мы плюхнулись в воду и доплыли до лестницы, отдавшись на волю мягкому течению ледяной воды. Поскольку в последние месяцы не было дождей, воды в реке было мало, но нас с Фарагом она практически вернула к жизни. В самом тяжелом состоянии находился Глаузер-Рёйст, которого даже купание не привело в себя; он выглядел как пьяный, плохо координировал движения и не мог связать двух слов.

Когда наконец, промокшие, окоченевшие и измученные, мы выбрались наверх, вид потока машин на Лунготевере и обычной для этого позднего часа городской жизни вызвали у нас улыбку радости. Пара ночных бегунов из тех, что надевают шорты и футболку и отправляются после работы на пробежку, пробежали перед нами, не скрывая недоуменных взглядов. Выглядели мы странно и жалко.

Поддерживая капитана под обе руки, мы подошли к краю тротуара, намереваясь остановить первое попавшееся такси, если понадобится, силой.