Матильде Асенси - Последний Катон

Когда я вошла, Ферма, Маргерита и Валерия смотрели по телевизору старый фильм. Они заботливо оставили мне в микроволновке горячий ужин, так что я съела немного супа (без аппетита, за день я насмотрелась слишком много шрамов) и перед сном закрылась ненадолго в часовне. Но в этот вечер я не смогла сосредоточиться на молитве, и не только потому, что слишком устала (так оно и было), но и потому, что троим из моих восьми братьев и сестер взбрело в голову позвонить мне с Сицилии, чтобы спросить, собираюсь ли я приехать на праздник, который мы организовывали в честь нашего отца каждый год в день святого Джузеппе. Всем троим я сказала, что да, собираюсь, и в отчаянии отправилась спать.

Начиная с того первого дня, нам с капитаном Глаузер-Рёйстом довелось пережить несколько сумасшедших недель. Закрывшись в моей лаборатории с восьми утра до восьми или девяти вечера с понедельника по пятницу, мы перебирали те немногие данные, которые у нас были, в свете скудной информации, которую получали из архивов. Решение загадки с греческими буквами и христограммой оказалось относительно простым по сравнению с титаническим усилием, которого потребовала расшифровка тайны семи крестов.

На второй день работы, лишь войдя в лабораторию и закрывая дверь, я мельком глянула на наклеенный на дерево бумажный силуэт, и тут разгадка греческих букв бросилась мне в лицо, словно перчатка, брошенная, как вызов чести. Она была так очевидна, что казалось невероятным, что накануне вечером я ее не увидела, хотя в свое оправдание я вспомнила, что была очень уставшей: при чтении от головы к ногам и справа налево семь букв складывались в греческое слово «СТАВРОС» (ΣΤΑΥΡΟΣ), которое, естественно, означает «крест». На данном этапе было уже очевидно, что все, что было на этом медного цвета теле, было связано с одной и той же темой.

Через несколько дней, перечитав несколько раз вдоль и поперек (безуспешно) историю бывшей Абиссинии (Эфиопии) и просмотрев самые разнообразные документы о греческом влиянии на культуру и религию этой страны, просидев долгие часы за штудированием десятков книг по искусству всех эпох и стилей, пространных досье по сектам, присланных различными отделами тайного архива, и исчерпывающей информации о христограммах, которую капитан смог получить по компьютеру, мы сделали другое довольно значительное открытие: монограмма имени Христа, нанесенная на грудь и живот эфиопа, соответствовала одному из вариантов, называемому «монограммой Константина», который перестал использоваться в христианском искусстве с VI века нашей эры.

На начальном этапе христианства, как бы странно это ни показалось, крест не являлся объектом поклонения. Первые христиане не придавали никакого значения орудию страдания, предпочитая использовать в качестве символов и изображений другие, более радостные, декоративные элементы. Кроме того, во время римских гонений, которых, кстати, было совсем немного, поскольку они свелись более или менее ко всем известным действиям Нерона после пожара в Риме в 64 году и, согласно Евсевию [1] Евсевий (260–341) — епископ Цезареи. История церкви; О мучениках Палестины. , к двум годам того, что неправильно называют Великим гонением Диоклетиана (с 303-го по 305 год), так вот во время римских гонений выставление креста напоказ и прилюдное поклонение ему, несомненно, было делом очень опасным, поэтому на стенах катакомб и домов, на надгробных камнях усыпальниц, на личных вещах и на алтарях появились такие символы, как агнец, рыба, якорь или голубь. Однако самым главным символом являлась христограмма — монограмма, образованная первыми греческими буквами имени Христа: ΧΡ («хи» и «ро»), которую щедро использовали для украшения священных мест.

В зависимости от религиозной интерпретации существовало множество вариантов изображения христограммы; например, на могилах мучеников изображались христограммы с пальмовой ветвью, символизировавшей победу Христа, вместо буквы Ρ, а монограммы с треугольником в центре выражали таинство Троицы.

В 312 году нашей эры император Константин Великий, бывший солнцепоклонником, в ночь накануне битвы с Максенцием, своим главным соперником в борьбе за трон Империи, увидел сон, в котором ему явился Христос, велящий ему нанести на верхнюю часть древка полковых знамен эти две буквы: ΧΡ. Согласно легенде, на следующий день перед битвой он увидел этот знак с дополнительной перекладиной, образовывавшей образ Креста на слепящем диске Солнца, а под ним — греческие слова «EN-TOUTOI-NIKA», более известные в латинском переводе «In hoc signo vinces», то есть «Под этим знаком победишь». Поскольку Константин несомненно одолел Максенция в битве у Мильвийского моста, его штандарт с хрисмоном, позднее именованный Лабарум, стал знаменем Империи. Таким образом, этот символ приобрел чрезвычайную важность в сохранившейся еще части Римской империи, и когда западная часть этой территории, Европа, попала под власть варваров, его продолжали использовать в восточной ее части, Византии, по крайней мере до VI века, когда, как я уже сказала, он полностью исчез из христианского искусства.