Лана Эдвард - Исчезнуть навсегда

Мой папа? Проводил время с какой-то девушкой? Глупости. Сколько себя помню, папа всегда спешил домой, мы с мамой, а потом и с Женькой готовили что-нибудь вкусное к его приходу. А он всегда приносил нам подарки. Мы знали, во сколько папа возвращается, он никогда не опаздывал. Конечно, иногда его задерживали на работе, но этому всегда находилось логичное объяснение. Может, конечно, отец и подвозил ее до дома, но разве что из жалости, ехать вечером в переполненном автобусе – удовольствие не из приятных. Но кто-то же сообщил журналисту подобную информацию. Один из работников – звучит как-то обтекаемо. Наверное, стоит заглянуть на фирму к отцу, вдруг там помнят об этой девушке.

Она было невероятно красива. Идеальные черты лица, миндалевидные глаза. Пухлые губы, роскошные темные волосы. Она могла бы стать моделью, если бы захотела. Но не стала. И уже никогда не станет. И её огромные манящие глаза уже никогда не увидят солнце.

Мысль о её глазах не даёт мне покоя. Стоп, если я хочу разобраться, нужно читать дальше. Информации о Марии было совсем немного, её родители жили в другом городе, тётя, у которой она жила здесь, к моменту написания статьи умерла.

Почему-то она казалась мне такой знакомой. Может, я видела её на работе у папы. Я иногда заходила к нему с мамой, мы не задерживались там надолго, но я вполне могла встретить там его секретаря. Возможно, мне запомнилась её яркая внешность, и поэтому сейчас её фотография не отпускает меня.

Фотографии ещё трёх пропавших к тому времени девушек располагались рядом. И я в который раз отметила невероятное сходство всех жертв. Здесь не хватало только Вероники, но её я помнила отлично. Она бы могла быть всем им сестрой.

Асю сравнивать с ними не имело смысла, она была совсем иной: её волосы были не такие темные, глаза голубые, и она была совсем маленькой девочкой, в сравнении с этими взрослыми, развитыми во всех смыслах девушками.

Александра Черезова работала фотографом в местной газете. Ей было двадцать шесть. Но выглядела она не старше двадцати. Широкая открытая улыбка, казалось, освещала её лицо. Глаза смотрели на жизнь смело и уверенно. Она была молода, привлекательна и готова была свернуть горы. Её карьера только начиналась, а планы были далеко идущими. По словам друзей девушки, работа в местной газете была лишь первым этапом в череде её продолжительных побед. Она хотела славы, денег, хотела уехать за границу и путешествовать, посвящая всю себя любимому делу. Фотография была её страстью, ей не хватало местного колорита, не хватало красок в жизни. Скучные фото к скучным статьям вовсе не являлись пределом её мечтаний. Но у каждого великого мастера была первая ступень к вершине, это было её девизом по жизни, и, к сожалению, первая ступень стала последней. Её большим мечтам не суждено было сбыться. Ведь однажды, в одно солнечное, а может, дождливое утро зверь увидел её прекрасную улыбку и решил, что лучше всего ей будет исчезнуть навсегда.

Никто и никогда не увидел потрясающих снимков этой девушки, которые она сделала в незнакомых странах. Ни один журнал не опубликовал их. Их просто не было. Как и девушки, которая теперь улыбалась мне с фотографии. Мне вдруг стало очень больно за мечты, которым не суждено сбыться, больно за её старания, больно за надежды. Уже ничего не изменить и не исправить. Ничего не вернуть.

Я знала, что плачу. Но ничего не могла с собой поделать. Иногда мне казалось, что искать бессмысленно, а порой я чувствовала, что делаю что-то недозволенное. Нельзя дразнить хищника, нельзя смотреть ему в глаза, он может разозлиться!

Художница Мирослава – самая юная среди пропавших, в то время ей было всего двадцать. Она была ещё студенткой и проходила летнюю практику в местной художественной школе.

Друзья и знакомые отзывались о ней по-разному: одни считали, что она отличная свою в доску девчонка, другие говорили, что она была немного замкнутой и надменной. Правды уже было не узнать. Одно было ясно точно – кроме похожей внешности, всех этих девушек мало что объединяло, разные взгляды, разные судьбы, разные увлечения и не связанные знакомства. Журналист спрашивал подругу Миры, не боялась ли студентка маньяка, но будущая художница в него не верила. И зря. Зверь просто затаился и ждал. Ему не нужно было, чтобы о нем помнили, но и забыть о себе он не давал. Что толкнуло его на преступления? Был ли он насильником, которым двигало сексуальное влечение? Или он был психопатом, чьё больное сознание рождало изощренные фантазии, и он жаждал истязать этих девушек морально и физически.