Елена Дымченко - Шаман. Возвращение. Часть третья

Дело в том, что Степанида отличалась характером тяжёлым, если не сказать скверным. Подчинённых держала в ежовых рукавицах, спуску не давала, не стеснялась она крепкого, мужицкого словца, да и подзатыльник могла в сердцах нерадивому работнику отвесить. Потому как за дело радела, за копейку хозяйскую.

Говорят, сбежал от такого материнского несносного характера сын-то её родной, Семён. Тоже парень горячий был, воевали они с матерью не на шутку. Как ушёл в армию, так домой и не вернулся. Живёт, говорят, где-то в райцентре, собак дрессирует, к матери раз в год через год наведывается, да и то мира между ними на пару дней только и хватает.

Как новый работник-то к ней на ферму пришёл, взялась было Степанида за его воспитание. И рукава было засучила, и горло для большей громкости, откашлявшись, прочистила. Коршуном над ним кружила, змеёй вокруг вилась, глаз с него не спускала, а придраться-то было и не к чему.

Что скажут, то и делает. Бидоны таскать? Пожалуйста. Сено с места на место перекладывать? Без проблем. Навоз выгребать? Да не вопрос. И всё-то он на совесть делает как для себя. Не халтурит, время зря не теряет, то, что плохо лежит, домой не тащит. Трудно было в это поверить Степаниде Петровне, да против фактов не попрёшь. Расслабилась она понемногу, доверием к нему стала проникаться, уважение к этой его честности да порядочности испытывать.

Вида она, конечно, не подавала, но уже не зыркала на него яростно из-под платка, да и подумывать стала о том, что можно ему доверить работу полегче, да поответственней – возить молоко в комплекс к Карцеву на переработку.

Говорят, построил этот комплекс его бывший зять, безвременно погибший. Хорошо построил, качественно. Не нарадуется Александр Георгиевич своим детищем. Да и всем окружающим хорошо. Ближе стало молоко ездить сдавать, да цену Карцев неплохую платит, не жадничает.

Думать-то об этом Степанида думала, да пока не торопилась. Ведь сейчас молоко возил сынок самого Родионыча Валерка. Оболтус, вороватый на руку, но ведь хозяйский сын. Не радовал он Степаниду и будь это в её власти, давно бы турнула этого бездельника с фермы, но идти супротив воли хозяина не решалась.

Хоть и скверный у неё был характер и прямолинейный, но не дура же она, чтобы пилить сук, на котором сидит. Не простит ей такого самовольства Родионыч. Какая бы она хорошая работница ни была, а сын есть сын. Хоть и дурной, хоть и полный балбес, а родная кровь. Да и куда его здесь кроме как на своей собственной ферме пристроишь?

Когда брат погибшего мужа Вадим позвонил и сказал Наташе, что Шаман нашёлся, она в очередной раз лежала на сохранении. На этот раз врач ей сказал, что выйдет она теперь из больницы только с малышом на руках.

Беременность была очень тяжёлой, а после гибели Виктора перенесла ещё и сильнейший стресс. Родители Наташи всерьёз опасались, что она может потерять ребёнка и будет потом об этом сожалеть всю жизнь, ведь второй раз такой шанс ей вряд ли выпадет. И эта-то беременность была чудом, а рассчитывать на вторую такую удачу не приходилось.

Наташа очень тяжело приняла смерть любимого мужа, долгое время она была «не в себе», как говорила её мать, Раиса Васильевна. Холодная, равнодушная, бродила она по дому, не проявляя никакого интереса к окружающим. Жизнь потеряла смысл, но со временем состояние её изменилось к лучшему. Увидев на экране монитора крошечного малыша, она вдруг как будто очнулась.

Ведь это был сын Виктора – всё, что у неё осталось от любимого мужа, его частичка, его плоть и кровь. И она кинулась в другую крайность. Теперь больше всего на свете она боялась потерять этого ребёнка. С утра до вечера она подозрительно прислушивалась к себе, беспокоилась по каждому пустяку, и на это у неё были причины.

Большую часть своего срока Наташа провела в больнице, лежа на сохранении. Когда ей позвонил Вадим с радостным известием о Шамане, она, впервые после похорон Виктора, расплакалась от счастья.

– Боже, он жив! Надо быстрее его забрать.

– Я к тебе приеду и мы всё обсудим, – ответил Вадим.

Когда через пару дней он с букетом цветов и пакетом фруктов зашёл к ней в палату, Наташа, увидев его в дверях, слишком быстро села и, сморщившись от боли, снова откинулась на подушки.

– Как ты? – поцеловав её в щеку, спросил Вадим, присаживаясь на стул.

– Да всё вроде хорошо, – ответила Наташа, мученически улыбаясь. – Врач запрещает мне вставать, но осталось потерпеть всего месяц. Расскажи мне о Шамане.