Юрий Ситников - Игра по чужим правилам

– Я это запомню.

Минут через пятнадцать Варя сказала:

– Пора, подруга.

Люська запаниковала, под ложечкой закололо. Альберт Валентинович виделся ей страшным персонажем из сказки, эдаким Кощеем Бессмертным.

Варя постучала в комнату свёкра, услышала низкое «да» и толкнула дверь.

Глава четвёртая

Пророчества сумасшедшей

Альберт Валентинович сидел в глубоком кресле. Его поза и суровый взгляд говорили о том, что к дружелюбным беседам старик не расположен.

Улыбнувшись, Варя подошла к свёкру и обняла его за плечи.

– К чему такие телячьи нежности?

– Папа, разреши представить тебе Люсю. Она…

– Нянька! – перебил старик. – Не знал, что агентства уже набирают персонал из детского сада. Сколько ей лет?

– Мне пятнадцать, – ответила Люська.

– Она не нянька. Люся, племянница моей…

– Меня не интересуют подробности, – вновь перебил невестку Альберт Валентинович. – Ты сама-то соображаешь, кого привела? Чем она мне поможет, за ней самой ещё сопли подтирать надо.

– Сопли я сама себе подотру, – Люська с вызовом посмотрела на старика.

– А она говорливая.

– Не люблю молчать.

– Люся, не надо. Папа, почему сразу надо показывать характер. Ты не знаешь человека, а делаешь выводы.

– Я людей насквозь вижу.

– Прямо рентгеновский луч, – Люську настолько задела надменность старика, что она начала закипать. Опасный знак. Если Люська взрывалась, пиши, пропало.

Альберт Валентинович сощурил хитрые глазки.

– Смотри-ка, не пасует.

Варя хотела отдёрнуть штору, старик не позволил.

– Стой! Это сделает она. Если уж получила работу, пусть покажет, на что способна.

Люська подошла к окну. Как назло, никак не удавалось сдвинуть с места штору.

– У неё руки не из того места растут.

– Готово!

– Справилась. Воистину, сегодня великий день, – засмеялся Альберт Валентинович.

Варвара поспешила ретироваться.

– Я убегаю, дела.

Дверь закрылась. Люська убрала руки за спину.

– Ну, что вам ещё сделать надо?

– Не задавать глупых вопросов.

– Молчать будем?

– Иногда молчать намного лучше, чем нести ахинею.

– Согласна. Слово – серебро, молчание – золото.

Старик начал ерзать в кресле.

– Чего встала, помоги подняться. Не тяни так сильно руку.

– Простите.

– Не так резко.

– Извините.

– Аккуратней!

– Виновата.

Наконец Альберт Валентинович оказался на ногах. Твёрдой походкой он подошёл к окну, задёрнул, а затем отдёрнул штору.

– Поняла как надо?

– Учту на будущее.

– Учту, – передразнил старик. – Долго стоять собралась? Уходи, не до тебя, – он опустился в кресло.

Люська направилась к двери.

– Куда намылилась?

– Вы сами меня прогнали.

– Постой, – Альберт Валентинович обвёл глазами комнату, остановив взгляд на прикроватной тумбочке, и кивнул на тарелку.

– Возьми тарелку.

– Зачем?

– Делай, что велят.

Люська повиновалась.

– Взяла, дальше что?

– Встань в центр комнаты.

– Сюда?

– Ты понимаешь, где середина? На кой ляд к двери отошла? Чуток ближе. Вот! Теперь разбей тарелку о стену.

– Издеваетесь?

– Немедленно!

Люська поняла, что до «взрыва» остались считаные секунды. Замахнувшись, она швырнула тарелку, и та чуть не угодила в голову Альберту Валентиновичу.

– Ты что творишь, захотела меня на тот свет отправить?

– Сами просили.

– Я просил разбить о стену, а не о мою голову.

– Невелика разница, – пробормотала Люська.

– Я всё слышал.

– Тем лучше.

Повисла пауза.

– Ты начинаешь мне нравиться. Если так пойдёт дальше, думаю, мы поладим.

– Я должна буду бить тарелки?

– Всё может быть, – усмехнулся Альберт Валентинович.

Последующий час Люська рассказывала о себе. Старика интересовало всё, начиная от любимых духов, заканчивая номером средней школы.

Закончив рассказ, Люська припала к стакану воды.

– Теперь вы знаете обо мне практически всё.

– Для начала достаточно, – протянул Альберт Валентинович.

…В полдень старик захотел выйти в сад.

– Сейчас, – засуетилась Люська, – я помогу вам сесть в коляску.

– Сам спущусь.

– Варя говорила…

– Мне плевать, что говорила Варя, в коляску я не сяду!

– Но…

– Не перечь!

– Она на меня рассердится.

Альберт Валентинович задумался.

– Предлагаю тебе сделку. По лестнице спускаюсь сам, потом сажусь в коляску, и сижу в ней, как старый паралитик. Но ты становишься моей должницей. Идёт?

– Альберт Валентинович, вы меня шантажируете?