Татьяна Устинова - Осенняя коллекция детектива

– Спасибо.

– А ты за девушкой своей лучше приглядывай! Даром что на радио работаешь! Девушки пригляда требуют! А то ходит теперь по гостиницам, ищет, ты подумай!

Скорее всего, Владимир Дудинский, «гулена», как назвала его администраторша, и есть тот самый «кавалер», которого Лиля бросила в ресторане. Нужно найти и расспросить его как следует, и…

И скорее всего, он расскажет то же самое: встретил за столиком, обрадовался, собирались душевно посидеть, а она пропала. Он ждал, ждал, а она не пришла.

Позвонил Роман Литвиненко, сказал, что новостей никаких и до начальника погранотряда он пока не дозвонился – у того какое-то совещание, и вообще неясно, где он, то ли в Анадыре, то ли на той стороне лимана, у себя в части. Алена просила передать, что директриса библиотеки Лилю вчера не видела и вообще с того дня, когда был убит охотник Вуквукай, они не встречались.

Чувствуя, как безвозвратно уходит время, Олег заехал еще на улицу Отке, к Тане.

Таня сидела у себя на кухне, а вокруг был разгром, будто Мамай прошел. На плите что-то кипело, плескало через край кастрюли бурой пеной, окна все запотели. Олег протиснулся и снял кастрюлю.

– Поставьте куда-нибудь, – сказала Таня, сняла очки и вытерла глаза. – Вон хоть на подоконник. Ну, вот куда она могла подеваться, а?! Ну, куда?! Поссорились мы, накричала она на меня, что ж я, не понимаю?.. Одна, в чужом городе, и мы все тут ей чужие! И домой ей хочется, непривычно, одиноко! Все в Москву названивала, с телефоном в обнимку спала! Я у нее в тот раз, когда она у меня ночевала, телефон вытащила тихонько, рядышком положила. И главное, в чем была ушла! Это в пургу-то! Может, по радио объявить, а?

Преображенцев кивнул.

Страх колол его изнутри, как китовый ус. В старину эскимосы так охотились на умку – белого медведя. Раскладывали приманку, замороженную рыбью требуху, а внутри скатанный в кольцо китовый ус. Медведь поедал требуху, ус оттаивал, распрямлялся и протыкал зверю желудок. Зверь медленно и тяжело погибал от внутреннего кровотечения. Охотник добивал его раньше, чем начиналась агония, чтоб не слишком уж мучился.

Хотя он все равно мучился долго.

По улице Отке Олег съехал вниз, к реке Казачке, взобрался на мост почти ощупью – здесь всегда мело сильнее. Колледж светил сквозь пургу желтыми, как будто живыми, огнями. Олег взял правее и остановил машину. Тут стояли гаражи, принадлежавшие когда-то Чукотторгу, потом Чукотснабу, а потом неизвестно кому, а ниже, на самой речке, нагромождения сараев, бытовок, навесов, покрытых ржавым железом или авиационным алюминием, им можно поживиться на брошенных военных базах. В сараях держали лодки, снасти, всякое охотничье и тундровое барахло, которое не умещалось в квартирах.

Ни лодки, ни барахло Олега не интересовали, и он, сильно наклоняя голову, потому что ветер бил прямо в лицо, пошел к гаражам. Там держали вездеходы, «газики» и трактора, тоже принадлежавшие Чукотторгу, Чукотснабу и еще неизвестно кому.

Еще вездеходы есть у военных и на ТЭЦ, и туда тоже придется съездить.

Высоченные, темные, посеченные пургой и дождями двери, заложенные поперечными перекладинами, казалось, никогда не открывались. Олег толкнул одну створку, другую, они даже не шелохнулись. Но в гаражах кто-то точно был: мутный свет сочился из слюдяного окошка, находившегося высоко, под самой крышей.

Створка заскрипела, когда Олег навалился на нее всем весом.

– Есть кто живой?

Где-то в сумраке громадного, тускло освещенного помещения загрохотало, как будто железяку уронили на пол, потом равномерно заширкало, и никто не отозвался.

Олег пошел на звук.

– Здрасте на всякий случай!

Мужик в треухе, толстой телогрейке и ватных штанах точил что-то на электрическом точиле, искры летели в разные стороны, тусклый свет мигал. Олег подошел и стал рядом. Мужик оторвал от точила лезвие диковинного топора на длинной ручке, попробовал ногтем, подумал немного и выключил станок. Диск перестал крутиться.

– Здорово и тебе, – сказал мужик, еще раз попробовал ногтем топор, ушел за верстаки и загремел оттуда. Здесь сильно пахло железом и машинным перегаром.

Вездеходы – все три – горбились в полумраке, и казалось невероятным, чтоб их когда-то сдвигали с места. Олег подошел к ближайшему, ковырнул гусеницу, присел и посмотрел под днище.

– Покататься хочешь?

Олег, не отвечая, взялся рукой за скобу и вскочил на подножку. Спрыгнул и перешел ко второму. Этот был пошире и пониже – норвежский или шведский, Преображенцев всегда путал, – тупорылый и упористый, как носорог. Норвежские или шведские вездеходы добывал губернатор Роман Андреевич, они были надежней, проходимей, жрали меньше солярки и лучше обогревались. Роман Андреевич добыл их штук десять – три оставил в Анадыре, а остальные раздал в поселки.