Айра Уолферт - Банда Тэккера

- Я хочу вам кое-что сказать... Может быть, вам трудно будет понять, уяснить себе, что это значит и какое это имеет отношение к данному случаю, - начал было он и запнулся, потому что никак не ожидал, что выйдет так сухо и деловито. Потом, путаясь все больше и злясь, продолжал: - Мне хочется, чтобы вы поразмыслили над тем, что я вам скажу, подумали как следует и поняли, что это значит и почему я вам об этом говорю. Это очень сложно, так что подумайте хорошенько и не торопитесь с выводами. Нужно долго, очень долго думать, чтобы все это понять, думать месяцы, а может быть, даже годы.

Джейкоб кивнул, поудобнее устроился на стуле и даже весь подался вперед. Все это очень ему нравилось. Он любил, когда его жизни придавали какую-то значительность с помощью громких слов.

- Так вот, - сказал врач, - есть нечто такое в нашем сознании, о чем мы сами и не подозреваем. Это загадка, как и многое другое. Теперь подумайте о том, что происходит в вашем сознании: там что-то есть, а вы об этом даже и не знаете, даже представления не имеете. И если вы себе скажете, что это есть в вашем сознании, вы тут же возразите, скажете - неправда! А оно все-таки там есть - там, в ваших собственных мыслях.

Врач замолчал, и Джейкоб, хоть и сидел все так же подавшись вперед, казался разочарованным.

- Вы понимаете, что это значит? - воскликнул врач и добавил с ожесточением, потому что уже ругал себя за то, что затеял весь этот разговор: - Нет, сразу вы этого не поймете, это невозможно. Но вы поразмыслите над этим. Думайте об этом почаще. Вот ваши мысли. Они в вашем мозгу, а вы о них ничего не знаете, никогда и ничего о них не слышали, вам до них и дела нет. Однако они все же там, и в их распоряжении электричество и химические вещества, в их распоряжении - сила, и они могут воздействовать на ваше тело и сделать с ним все, что захотят, тогда как вы сами ничего об этом не знаете, хотя это ваше собственное тело и ваш мозг.

Джейкоб сидел, вытаращив глаза. Он уже не был разочарован. Электричество, химические вещества, сила... Его огорошенный мозг неуклюже ворочал все эти неожиданные слова. Путь, который избрала Сара, был ему теперь ясен. Он, собственно, с самого начала это понимал. Обвинение само, непроизвольно, вырвалось у него, когда он увидел ее мертвой. "Развязалась!" - крикнул он. Но тогда это не было для него так ясно, как сейчас, так ясно, как проторенная тропа, внезапно открывшаяся путнику.

- А я и не подозревал, - сказал он, так и оставшись с вытаращенными глазами и разинутым ртом.

- Ну конечно, но вы должны поразмыслить над этим, почаще думать об этом, и тогда вы поймете, что так оно и есть, что в мозгу происходит таинственный процесс, который влияет на вас. А когда вы убедитесь, что это так, тогда поймете, к чему я это все говорил. Но не воображайте, что вам это удастся с первого раза. Заранее скажите себе: нет, это, мол, не то. Не так я себе это все объясняю. И во второй и в третий раз вы наверное потерпите неудачу, пока, наконец, может быть, через несколько лет, все не станет вам ясно.

- А я об этом даже никогда и не подозревал, - повторил Джейкоб.

На доктора вдруг напал страх, словно он сделал пациенту укол и забыл, что именно он ему впрыснул. Он испуганно впился в лицо Джейкоба, стараясь разгадать, ввел ли он ему под кожу состав спасительный или смертельный. Но лицо Джейкоба ничего ему не раскрыло. На нем было написано изумление, печаль и тревога.

"Вся беда в том, - уходя, говорил себе врач, - что я принимаю все слишком всерьез".

Мальчики вернулись домой уже после ухода врача.

Джейкоб позабыл слова врача быстрее, чем о них забыл врач. Во всяком случае, он быстрее изгнал их из своего сознания. Но слова эти оставили свой след в его мозгу, потому что это было то, что он искал.

С того дня Джейкоб всегда чувствовал усталость. Он думал, что это от горя, но горе сравнительно скоро утихло, а усталость все не проходила. Она стала хронической. "Я и сам очень болен", - думал Джейкоб.

Борьба за смерть началась в нем. Она происходила где-то за пределами сознания. Жена и врач показали ему выход из жизни, которую он влачил. Он боялся пойти по этому пути и знал, что все равно по нему пойдет. Он отвергал этот путь ради детей и из чувства самосохранения и в то же время упорно приближался к нему. Страх и борьба истощали его тело, лишали сил. Он плохо спал, плохо ел, но не понимал, что причиной тому его страх, его борьба; он чувствовал только полный упадок сил и думал, что это от горя.

"Разве я могу болеть? - мысленно восклицал он. - Что же будет с моими мальчиками?"