Айра Уолферт - Банда Тэккера

- Говори прямо, начистоту. Что ты имеешь против Уилока?

- Кто, я? С чего ты взял? Я только сказал, что у него бродвейские замашки. А ты сам знаешь, не хуже меня, как такие франты разговаривают с женщинами.

Тэккер по-прежнему хмурился и ждал. Макгинес кивнул на столик, на котором выстроились бутылки с виски, потом опустил взгляд на огонь.

- Если на то пошло, Бен, - сказал он, - я скажу тебе прямо. Мне кажется, что этот юристик становится, как бы это выразиться, немножко того... словом, он какой-то взвинченный весь.

Тэккер вскочил и начал беспокойно шагать по комнате.

- Уилок и всегда-то был комок нервов, - сказал он.

Макгинес продолжал смотреть в пламя, а Эдна следила взглядом за мужем.

- Не думаю, чтобы это звонила девушка, - сказал Тэккер.

Он быстро вышел из комнаты, пересек коридор и остановился на пороге спальни. Генри сидел сгорбившись на краю постели; перед ним на маленьком столике у стены стоял телефон. Трубка была на месте. По всему было видно, что сидит он так уже довольно долго. Он опирался локтем о колено, голову уронил на руку, глаза были устремлены на телефон.

- Яичница стынет, - сказал Тэккер.

Генри вскочил. Улыбка запрыгала по его лицу.

- Простите, - сказал он.

Стакан виски с содовой стоял тут же на столике, возле телефона. Уилок взял его, отхлебнул и направился к двери медленными, заплетающимися короткими шагами. Тэккер двинулся было к нему навстречу.

- Я уж подумал, не стало ли вам дурно.

Генри остановился и взглянул на него с комическим возмущением.

- Мне - дурно? - переспросил он и широким жестом поднес стакан к груди.

Их разделяло несколько шагов, и они с минуту постояли, уставившись друг на друга. Деланная улыбка медленно сползла с лица Генри. Он казался усталым и озабоченным.

- Знаете что, Бен, - Холл приставил слухача к моему аппарату, - сказал он.

Холл был прокурор, которого губернатор недавно уполномочил провести основательную чистку местной администрации. Губернатор хотел убрать со всех постов сторонников оппозиции и на их место посадить своих людей.

- Откуда вы знаете? - спросил Тэккер.

- Кто же, как не он?

- Я спрашиваю, откуда вы знаете, что вас подслушивают?

- Слухач, должно быть, задремал. Я слышал, как он снял трубку.

Глаза Тэккера блуждали по лицу Уилока. Он ничего не выпытывал, он смотрел на Генри потому, что тот стоял перед ним. Он думал о Холле и о том, через кого бы добраться до Холла. У Тэккера были связи только в противоположном лагере.

- Кто вам звонил? - спросил он.

- Девушка одна, вы ее не знаете.

- Вы не сказали, что вас подслушивают?

- Ну уж знаете, Бен!

- Я только спрашиваю. С вашими нервами... А ведь говорят, что подслушанные разговоры не могут служить уликой. Что это противозаконно.

- В штате Нью-Йорк это допускается.

- Вы вообще-то этим телефоном пользовались?

- Я говорил с вами несколько раз.

- Отсюда? Ах да, припоминаю. Ну, это ничего.

- И один раз звонил Эду Бэнту.

- Ну вот. Теперь понятно. - Тэккер сердито посмотрел на телефон.

- Да разговор был самый безобидный. Просил для вас билеты на бокс.

- Все равно. Не следовало этого делать.

- Я же не знал, что меня подслушивают. Может, и подслушивать-то стали только с сегодняшнего вечера.

- С таким паршивцем и сукиным сыном, как Холл, надо быть осторожней. Почему когда я разговариваю по телефону, я всегда говорю так, как будто знаю, что меня подслушивают?

"А с чего ты взял, что я такой же, как ты, - думал Генри, - или должен быть, или могу быть таким?"

- Что Холл - сукин сын, это, конечно, правда. Но паршивцем его, к сожалению, назвать нельзя. - Уилок взглянул на стакан. Лед весь растаял. Тут уже не виски, а одна вода, - сказал он и направился к двери.

Он прошел мимо Тэккера и благополучно добрался до порога, но потом ударился плечом о косяк, отшатнулся, неуверенно протянул руку и, покачнувшись, похлопал ладонью по косяку. Он, видимо, хотел поставить его на место.

- Странно, - засмеялся он. - Еще сегодня утром стоял и никому не мешал. - Он повернулся к Тэккеру и громко расхохотался. - Ну что, повелитель, отшучивайся! - Он поднял над головой руку и помахал ею, словно приветствуя Тэккера. - Одари нас своей лучезарной, чудодейственной золотой улыбкой!

Тэккер взял Уилока под руку и повел его в гостиную. Генри слегка дрожал. Даже сквозь рукав Тэккер чувствовал эту мелкую внутреннюю дрожь, такую частую, что, казалось, все нервы у него гудят, как телеграфные провода.

Уилок все продолжал пить. Он поставил стакан перед своей тарелкой и, съев яичницу, запил ее виски. Потом налил коньяку себе в кофе и зажег его. Все смотрели на маленькое голубое пламя. Эдна тоже захотела попробовать, она находила это очень изысканным, а за ней и Макгинес и Тэккер тоже попросили себе коньяку к кофе.