Эдгар Уоллес - Шестое чувство ридера

Скверные женщины обыкновенно бывают очень скверными. А Мэри Лу была действительно скверной женщиной. Она была красива, стройна, и головка ее походила на головку пажа.

Ридеру как-то случилось видеть ее: он выступал свидетелем по делу Варфоломея Ксаверия Плесси, очень смышленого француза, обладавшего способностью подделывать, и притом очень успешно, английские банкноты.

Банкноты, выходившие из-под руки француза, были почти совершенно неотличимы от настоящих банкнот, но для Ридера в этом вопросе не существовало ничего невозможного.

Он не только сумел отличить подделку, но и выследил фальшивомонетчика, и благодаря ему, Варфоломею Ксаверию Плесси пришлось познакомиться с английским судом.

Судья спокойно и деловито изложил ему все мотивы, по которым подделку банкнот никоим образом нельзя признать похвальным поступком. Вряд ли эти рассуждения

произвели на обвиняемого большое впечатление. Впрочем, на этот счет судья не заблуждался. Он знал, что гораздо более сильное впечатление произведет последняя краткая фраза, гласившая:

-- ...приговаривается к двадцати годам тюремного заключения.

Любила ли Мэри Лу своего мужа или нет,-- это был вопрос, на который нелегко было ответить. Надо полагать, что особенно нежных чувств она к нему не питала.

Но она ненавидела Ридера. Она ненавидела его не за то, что он посодействовал тому, что супругу ее пришлось отправиться на покой, а за то, что во время судебного разбирательства он осмелился обронить следующую фразу:

"Женщина, с которой обвиняемый состоял в связи".

Она отлично понимала, что стоило Ридеру захотеть, и ей пришлось бы занять место на скамье подсудимых рядом с Плесси, но он этого не захотел. И это неуместное сострадание, проявленное по отношению к ней, заставило ее ненавидеть его всей душою.

Мэри Лу занимала просторную квартиру на Портлэнд-стрит в доме, принадлежавшем ей и ее мужу.

Эта парочка вела свои дела всегда на широкую ногу, и Плесси", прежде чем отправиться в тюрьму, обладал большой скаковой конюшней. Позже ему пришлось сменить роскошную квартиру на гораздо более скромный номер в Паккхерстской тюрьме.

Мэри Лу продолжала жить в своей квартире.

Прошло несколько месяцев, ее муж все еще сидел в тюрьме. Однажды она обедала в обществе Мо Лисского, ставшего некоронованным королем лондонского преступного мира. Он был небольшим, ничем внешне не примечательным человеком, носившим пенсне и более смахивавшим на профессора, чем на преступника.

И все же он диктовал свою волю преступникам Англии, его слово было законом на многих ипподромах, в "игорных притонах и подозрительных заведениях, давно привлекавших внимание полиции.

Он командовал своими верными сподвижниками, заставлял смиряться соперников, облагал поборами всех

мошенников и был гарантирован от неожиданного вмешательства полиции в его дела. Полиция не раз пыталась вмешаться в его начинания, но каждый раз ее попытки не приводили ни к чему и оставались безрезультатными.

Мэри Лу стала идеалом Мо. Это очень отрадно, когда у вора и мошенника появляются какие-нибудь идеалы, остается лишь пожалеть, что идеалом Мо была такая недостойная особа, как Мэри Лу.

С напряженным вниманием прислушивался он к ее словам, рука его нервно поигрывала цепочкой от часов, а глаза были устремлены на узор белоснежной скатерти.

Он любил ее, но все же даже любовь не могла заглушить в нем голоса осторожности.

-- Это все очень хорошо, Мэри Лу,-- сказал он.-- Я готов признать, что могут покончить с Ридером. Но что будет потом? Поднимется шум и гам еще больший, чем если бы Эпсомское Дерби выиграл какой-нибудь фукс! А это очень опасно! Я никогда не интересуюсь "синими", регулярная полиция меня не интересует, но эта старая лисица сидит не в Скотленд-Ярде, а у прокурора, и можно сказать с уверенностью, что будь он на самом деле так глуп, как кажется, то его бы туда не послали. Как раз теперь мне представляется возможность сделать дело, на котором я заработаю больше, чем на каком бы то ни было другом деле. Неужели ты сама не можешь покончить с Ридером, не впутывая меня в эту историю? Ты ведь так ловка, я, право, не знаю, кто бы мог сравняться с тобою.

-- Разумеется, если ты боишься Ридера...-- презрительно заметила она, и на ее тонких губах заиграла сострадательная улыбка.

-- Я? Боюсь?! Не говори глупостей, малютка! Покажи-ка лучше, на что ты способна без моей помощи. А если тебе не удастся справиться с ним, то тогда я примусь за него. Я боюсь его?! Послушай, что я тебе скажу: при желании я могу в два счета покончить с этим старым сычом!