Василий Чибисов - Крангел. Собачье озеро

– Остается только поблагодарить мозг за экстренную помощь.

– Прошу прощения?! – Сара вернула Игнатию его собственный вопрос, который сама минуту назад забраковала как непонятный. В игру вступала какая-то диковинная форма переноса: не то хронотического, не то нарциссического.

– Если бы вы не отдали новую информацию на растерзание бессознательному, точно могли сойти с ума. Вы же теперь Каббалу хорошо понимаете?

– Ни полшишки, – Сара тряхнула кудряшками. – Так, чисто по приколу могу всякие фокусы делать. Не спрашивайте какие, а то я окончательно двинусь. Ну короче, допустим, ангела создала я, чтобы он мне помог. Тогда какого бритого хрена он требует вернуть должок?

– Самоубийство, убийство, оргии?

– Доктор, вы шо, больной?

– Настоящие безумцы жалуются именно на такие требования своих демонов.

– У меня ангел! – сердито поправила Сара. – И он хочет, чтобы я нарисовала для него типа… типа… топо… топовую графику.

– Топографию?

Топографию Тимирязевского лесопарка Елена выучила досконально. К тому же, женщину сейчас интересует не вся территория, а одно большое дерево. Высоко, среди укрытой снегом густой хвои, спрятано устройство: хитрое, компактное, незаметное. Единственная функция гаджета – приманивать редких покемонов. Виртуальная кормушка. А там, где редкие покемоны, там и дичь поменьше.

– Привет. Заблудился?

Школьник отлипает от смартфона и настороженно смотрит на приветливо улыбающуюся ухоженную женщину, одетую явно не по зимней погоде.

– Дай угадаю, – не дает она ответить. – Ищешь двуглавую птицу, забравшуюся слишком высоко?

Подросток кивает.

– Я тоже, – Лена демонстрирует экран. – Похоже, это глюк такой. Здесь все покемоны неправильно отображаются. Идем, покажу, где эта хитропопая курица живет.

С одной стороны, школьник был еще слишком молод, чтобы научиться не доверять людям как таковым, а не только типичным маньякам из дешевых слешеров: неопрятным, угрюмым, рослым, уродливым, вооруженным топором. С другой стороны, он был уже достаточно половозрелым, чтобы последовать за сношабельной милфой, загипнотизировано созерцая ее покачивающиеся бедра и смачные контуры трущихся друг о друга булок, до тугого треска обтянутых джинсовой тканью.

Следствие смачно трещало по швам, как джинсовая ткань. Новые тугие тома уголовных дел выпекались, как булки. Дети и подростки пропадали пачками в Тимирязевском лесопарке. Разные семьи, разные возрастные группы, разные увлечения, разное место жительства, разные свидетельские показания. Никакой целостной картины не наблюдалось. Засаду под каждым кустом не поставишь. Сказывался дефицит сотрудников. Последняя реформа окончательно превратила московскую полицию в клуб анонимных графоманов. Отчеты, кошмаринг бизнеса, разгоны митингов, отчеты, разгоны митингов, кошмаринг бизнеса, отчеты о разгонах, отчеты о митингах, отчеты об отчетах, кошмаринг за неправильные отчеты. Силовиков закошмарили настолько, что скоро самим митинговать придется.

– Вот чего они прут в этот гребаный парк со всех уголков Москвы? Медом значит намазано? – прорычал Белкин в усы. – Группы смерти проверяли?

– Всех синих китов перебили, товарищ майор! – с дебильным энтузиазмом новичка отрапортовал Козлов.

– Тогда что они там забыли? Усами чую, дело в компьютерных играх. Все беды от этих ваших интернетов.

– Может, покемонов ловят? – безучастно глядя в окно, предположил Воронец, офицер Росгвардии, отдыхающий в некогда родном следственном управлении после очередной успокаивающей беседы с обеспокоенными гражданами.

– Покемоны? Те твари нарисованные? Я думал, об этой заразе все забыли. Им же ж Роснадзор сервера позаблокировал.

– Не смеши мои погоны. У нас тут не Китай. Всех не заблокируешь. Впэнь даже у меня на навигаторе настроен. А покемоны живучими оказались, падлы. Мутировали. Для игры выпустили какое-то глобальное обновление, и вся малышня снова от игры фанатеет. А я своей запрещал играть. Эх…

Белкин опустил усы в знак сочувствия и понимания.

– Говорят, кто-то из наших богатеев выкупил права на игруху у пиндосов. Ну и в пиар вложился. Запрет, стало быть, сняли, – продолжил осиротевший отец. – Нет бы школы, больницы и заводы строить. Куда там? Лишь бы бабла срубить. Потом удивляются, откуда столько людей на улицы выбегает. Ничего мы с этой эпидемией не сделаем.

– Ты про протесты или про покемонов?

– Про обои.

Следовательский стол ломился от донесений, отчетов и материалов дела. Картонные папки вызывали смутный ужас. С фотографий на майора смотрели дети, которые сами никогда бы не назвали свое невинное увлечение эпидемией. Они просто жили и радовались жизни. Как умели. Владимир Серафимович не мог осуждать их за праздность. Сначала надо найти, спасти тех, кого можно спасти, а уж потом можно и поосуждать.