Сергей Устинов - Проигрыш

Немало пришлось поудивляться и Нестору Кантария. Еще вчера ему с помощниками надо было целый день бегать по квартирам, чтобы раздобыть хотя бы несколько крупинок информации, а сегодня она лилась прямо на голову потоком! Правда, никто почти не мог утверждать, будто сам был свидетелем, но зато все охотно рассказывали, что "многие видели", как все три последних перед смертью Зазы дня он с Русиком Матуа играл в "зари" тут и там: на задворках школы, во дворе, на пляже. Назывались самые разные, чаще всего астрономические, суммы, которые якобы проиграл Русик. А еще говорили, будто у Матуа в семье еще чуть ли не со времен гражданской войны хранится дедовский пистолет. И все давали решительное резюме, которые мы уже слышали от Квантаришвили-мамы: Русик Матуа убил Зазу Квициния, чтобы не платить долг.

Кантария тяжко вздыхал, ухал и бухал:

- Вот бы найти того, кто первым эти слухи пустил! А то получается все знают, а свидетелей нет! Но разве поймаешь слух за хвост. Всякий говорит - от соседа слышал...

Одно обстоятельство, впрочем, слухам противоречило: деньги, найденные у Зазы. Пять человек, считая Ахубу, проиграли ему примерно шесть тысяч. Десяток же, как мы помним, было гораздо больше. Выходит, Русик все-таки расплатился?

К Матуа домой мы приехали в последнюю очередь, оставив их, по выражению Епифанова, на закуску. Но закусывать оказалось нечем: их трехкомнатная квартира, или, как в Сухуми говорят, секция, была заперта, в окнах темно. Вот тогда соседи и рассказали нам про дом на горе.

Несколько лет назад Харлампий Матуа развелся с женой. Соседи, как о чем-то само собой разумеющемся, сообщили, что развод был фиктивным. Зато он дал "обездоленному" трудящемуся шампура формальное право просить у горисполкома земельный участок за городом под застройку. На участке в поражающие сроки выросла дача - практически вторая квартира семьи Матуа. Сегодня утром мать, отец и трое детей, включая Русика, погрузились в машину и отбыли. Наверное, считали соседи, туда, в горы.

...Мы толкнули калитку, и дом предстал перед нами во всей красе. Двухэтажная громада из белого силикатного кирпича сверкала многочисленными окнами в лучах утреннего солнца. Матово отсвечивала крашеная металлическая крыша. Но лично меня больше всего поразила наружная лестница, ведущая, видимо, на второй этаж: совершенно бесстыдным образом она представляла собой не что иное, как два обычных пролета и площадку между ними из тех, которые устанавливаются в стандартных многоквартирных домах!

Чтобы пройти к крыльцу, следовало миновать тенистый дворик. Тень создавали большое шелковичное дерево и две или три груши. Два хилых персиковых деревца отступили на задний план, к забору. Посреди дворика умиротворяюще журчала вода: выложенная гранитными плитками дорожка огибала небольшой, но изящный бассейн с мраморными краями. Проходя над ним, я увидел, как, по-змеиному извиваясь, среди камней ходит кругами форель.

С громким сердитым лаем нам навстречу выскочила припозднившаяся собачонка, она заливисто гавкала и даже грозно рычала, не подпуская нас к крыльцу.

- Назад, Худыш! - послышался уверенный голос, и в дверях появился хозяин. Харлампий Матуа смотрел на нас с высоты своего крыльца - чуть было не сказал: положения. И никакой радости не отражалось на его скуластом и смуглом, словно прокопченном на углях мангала, лице при виде нежданных гостей.

- Привет, Харлампий! - помахал ему снизу Кантария. - Почему в дом не зовешь, держишь на улице?

- Проходите, - угрюмо посторонился Матуа.

Комната, в которой мы оказались, была просторной, но с очень уж низкими сводами. Епифанов едва не задевал головой потолок. Потом мне объяснили, что это распространенное здесь явление: помещение с потолками меньше двух метров по каким-то неведомо кем придуманным правилам считается уже подсобным и оплате как жилое не подлежит. Свое "подсобное помещение" Матуа превратил в гостиную: здесь была мягкая финская мебель, горели по стенам светильники, посредине стоял огромный, персон на двадцать пять, обеденный стол. В углу на специальной подставке помещался видеомагнитофон "Панасоник", а над ним почему-то сразу три цветных японских телевизора разных размеров, установленных пирамидкой один на другом.

- Зачем три? - не удержался, спросил удивленно Кантария.

- Бывает, по разным программам интересные передачи в одно время идут, - нехотя пояснил хозяин.

Нестор только в затылке почесал.

- Ну ладно, - сказал он, усаживаясь за стол. Мы сели рядом. - Знаешь, почему приехали?