Татьяна Устинова - Мой личный враг

- Мань, я ничего не умею. Даже бутылки мыть. Разве такого работника кто-нибудь возьмет - будь это даже твоя тетя? И отстань от меня, мне нужно как следует оплакать мое телевизионное прошлое... - Внезапно голос у нее дрогнул и сорвался. Слеза капнула в чашку. Девчонки отвернулись.

- Мне нужно научиться жить без него, - продолжала Александра. - Это же наркотик, Мань, спроси хоть у нашей гетеры. Я каждый день слышала себя по телевизору. Я брала интервью у министров и вице-премьеров или вон у Ладкиного Васятки. Мне трудно... привыкнуть к мысли, что больше ничего этого в моей жизни не будет. Никогда. Никогда...

- Да пошла ты!.. - Лада вскочила и в волнении плеснула себе еще кофе. Все забудется. Ты же знаешь, что такое наша среда. Все возникает из ничего и уходит в никуда. Через месяц никто ни о чем не вспомнит!

- Вспомнят, если Вике будет нужно, - рассудительно сказала Маша. - А значит - что?

- Что? - хором спросили Александра с Ладой.

Они привыкли, что Маша Вершинина всегда находит выход из положения. В школе она была самой умной и побеждала на всех олимпиадах, как по физике, так и по литературе. Она решала за них контрольные и выдумывала необыкновенные истории для бабы Клавы, когда требовалось "прикрыть" очередной поход в ветлечебницу.

- Нужно придумать что-нибудь, чтобы... ваша... Вика. - Маша никогда боже сохрани! - не позволяла себе материться, в отличие от Лады, любившей щегольнуть фразочкой поцветастей. - ...Ну, чтобы она поняла, что ты не имеешь на этого козла никаких видов.

Лада с Александрой переглянулись.

- Блеск! - восхитилась Лада. - И как это сделать?

Но Маша не заметила иронии. Захваченная новой идеей, она повернулась к подругам, глаза у нее блестели.

- Пока она считает, что ты преследуешь этого козла, житья тебе не будет. Как все истерички с маниакально-депрессивным синдромом, она может убедить себя в чем угодно.

Все-таки Маша закончила почти медицинский институт и в терминологии разбиралась здорово.

- Ну, ну!.. - поторопила нетерпеливая Лада.

- Нужно убедить ее, что он тебе совершенно не нужен, только и всего. Что тебя от него тошнит. Что ты не можешь видеть его мерзкую гладкую рожу. Что последний бомж тебе милее и роднее, чем этот... типус.

- Замечательно! - похвалила Александра. - И как же мне это сделать?

- Побыстрее выйти замуж! - провозгласила Маша и с торжеством поглядела на ошарашенных подруг. - Ну, в смысле, развестись, конечно, сначала.

- Конечно, - согласилась Александра, - сначала мне придется развестись...

Они не знали самого главного: ей предстояло не только развестись, но и сделать аборт.

Развели их очень быстро, за час.

Аборт занял полтора.

За вещами бывший муж прислал шофера, унизив ее еще и этим. Теперь можно было с уверенностью утверждать, что в курсе дела все, даже шоферы.

Разговаривать с ней ее бывший муж не стал, хотя, непонятно зачем, она сделала такую попытку.

- Мазохистка! - сказала ей Лада. Но Лада не знала об аборте...

На кредитной карточке у Александры были кое-какие деньги, что позволило ей заплатить за наркоз в хорошем медицинском центре.

После аборта никаких дел в жизни у Александры не осталось.

Конечно, можно было держаться, вспоминая Викино лицо, когда та говорила, что Александра не даст теперь прохода несчастному Победоносцеву. Можно было держаться, думая о Вешнепольском и Маше.

А потом, в какую-то минуту, держаться стало невозможно.

Спать было невозможно, есть тоже невозможно, поэтому Александра не спала и не ела.

Не вспоминать тоже было невозможно. И она вспоминала, разрывая себя этими воспоминаниями, разъедая собственное воспаленное сознание.

Она не плакала и не билась в истерике. Она думала свои думы, сидя в углу, каждый день в другом, не замечая, как зарастает пылью ее некогда ухоженный дом. Маленький рай, созданный в отдельно взятой квартире, которым она так гордилась.

Телефон не звонил, и телевизор она больше не смотрела.

Что она сделала не так? Чем не угодила? Почему именно Андрея выбрала Вика Терехина? За что заставила ее расплачиваться так жестоко?

Однажды после сильного ветра в доме погас свет, и Александра достала из буфета свечку. Свечка освещала только стол, на который Александра ее пристроила. В углах плясали и корчились тени. На лестничной клетке переговаривались соседи, выясняя, где погасло, - только у них или в соседних домах тоже. Александре было все равно.

Улегшись щекой на полированную поверхность стола, она смотрела на пламя, такое отчетливое в темноте, что оно казалось ненатуральным.