Сергей Нуртазин - Тайна Красной шаманки

– Что, теперь скажешь, змеюка подколодная? Где золото?!

В голубых глазах девушки было страдание, ненависть и что-то еще, отчего Ваське на миг стало не по себе. Оборотень прищурился, но «волчьих» глаз не отвел. Распухшие, окровавленные губы молодой шаманки шевельнулись. Она заговорила тихо и неторопливо. Яшка, понурив голову, переводил ее слова:

– Она говорит, что духи накажут нас, и мы умрем.

Обротень зло скрипнул зубами. Девка попалась своенравная, таких он не любил. Василий хищно улыбнулся, незаметно вытащил из кожаных ножен нож.

– Умрем, говорит?! Сколько не ликовать, а смерти не избежать. Все мы когда-то умрем, но она умрет раньше.

Губы вожака впились в окровавленный рот девушки, а лезвие ножа в ее смуглое тело. Оборотень нанес удар расчетливо, под левую грудь, провернул нож в ране. Такое ему приходилось делать не раз, и в этом он был большой умелец. Василий знал, после такого удара долго не живут. Девушка судорожно дернулась, уперлась руками ему в грудь, но атаман держал крепко. Он чувствовал, как агония сотрясает ее плоть. Прервав поцелуй, Оборотень оттолкнул, теперьмертвую, шаманку. Теплое обнаженное тело девушки кулем упало на камни. Волчий взгляд Оборотня метнулся к разбойникам, впадая в гнев, он вскричал:

– Чего стоите, рты раззявивши!? Ищите золото, олухи!

Золото искали до вечера, но не нашли, лишь понапрасну потратили силы и время. Удрученные, злые и уставшие легли спать. Ночь была тревожная. Во сны разбойников время от времени врывались звуки, издаваемые пещерой: то жалобный женский плачь со стонами и всхлипами, то свирепое рычание неизвестного дикого зверя, то пение на неведомом языке переходящее в завывания. Да и сами сны были ужасными. Демьян Лалыка так и вовсе поведал, что проснувшись ночью, видел, как вокруг тела мертвой шаманки собрались около десятка чудно одетых белоглазых людей малого роста. Они встали вокруг нее, взялись за руки и стали раскачиваться и петь, как выразился Демьян, не по-людски. Лалыка даже попытался сдавленным голосом изобразить их пение. Из горла вырвались хриплые звуки, Демьян поперхнулся, замолчал. Разбойники разразились смехом. Авдей, утирая слезы, проронил:

– Ты, Демьян, прямо петушок молодой, который первый раз закукарекал.

Лалыка нахмурился:

– Опять ты, Авдей, за свое взялся. Я ведь…

Кистень примирительно изрек:

– Будет тебе обижаться, словно девка не целованная. Молви, что дальше было?

– Чего лассказывать, потом шаманка очнулась, встала на ноги и последовала за малыми людьми вглубь пещелы. Там они и склылись.

Авдей Кистень с подковыркой спросил:

– Отчего же ты не закричал и нас не разбудил? Али онемел от страха?

Демьян оправдался:

– Не закличал оттого, что глянул на меня один из малых людей белыми глазами и язык у меня отнялся. Хочу кликнуть, не могу.

– Рассказывать другам небылицы, он у тебя не отнялся? Не иначе тебе это приснилось либо померещилось.

– Коли не велите, так идите да сами посмотлите, на месте ли она, – Лалыка обиженно отвернулся.

Разбойники посмеялись, но каково было их удивление, когда они обнаружили, что бренное тело шаманки и ее вещи пропали. Подозрение пало на Яшку. Василий Оборотень пытливо посмотрел на сотоварища, строго спросил:

– Говори, куда ты ее дел? Похоронил? Сказывай, где она?!

Яшка побледнел, испуганно замотал головой:

– Не знаю, атаман. Совсем не знаю. Может, маленький люди, который здесь глубоко живут, ее к себе забирали? Шаманка пропал, плохо, однако! Совсем плохо! Беда нам будет!

Авдей Кистень схватил его за ворот:

– Врет, собака! Позволь, атаман ножичком его попытать, а коли не скажет, так я ему голову с плеч сниму!

Оборотень гневно взглянул на Авдея:

– Будет колготиться! Тебе бы башку глупую срубить! Ты нас назад через реку поведешь и из болот выведешь? Пусти его!

Кистень отпустил Яшку.

– Ишь, трясется, будто лихоманка у него. Может, шаманка и не шаманка вовсе, а Трясовица?

Василий вдруг замер, насторожился, его глаза остекленели, раздувая ноздри, он стал нюхать воздух, подобно собаке.

– Тихо! Чую, здесь она! Рядом.

Словно в подтверждение его слов, раздался звонкий женский смех. Глаза Яшки расширились, он ткнул корявым указательным пальцем за спину Василия. Оборотень резко повернулся. В трех шагах от него стояла живая шаманка в полном своем облачении. Ее лицо снова было красным. Василий метнулся к ней. На миг разбойникам показалось, что он превратился в волка, но волк снова превратился в человека. Шаманка исчезла. Оборотень стоял, устремив взгляд в каменную стену пещеры. Звериный рык, переходящий в волчий вой, вырвался из его груди. Ответом ему был отдаленный, многократно повторенный эхом смех шаманки. Яшка упал на колени, раскачиваясь, запричитал: