Ксения Алексеева - Семнадцатая осень

Прозвучала команда дежурного:

– Товарищи офицеры!

Все присутствующие поднялись со своих мест – совещание закончилось.

Городовая вместе с другими офицерами вышла из учебного класса и направилась в кабинет полковника Григорьева, который, нагнав страху на подчиненных, как и подобает любому уважающему себя начальнику, вышел с совещания первым. Поздоровавшись с ранее отсутствовавшей угрюмой секретаршей в приемной, и постучав в дверь кабинета полковника, Городовая вошла внутрь и замерла на пороге – то, что она увидела, оказалось для нее большой неожиданностью.

Григорьев деловито хлопотал над накрытым столом, со стоявшим на нем электрическим чайником, из носика которого шел пар, тарелками с бутербродами с маслом и красной рыбой, блюдами с мясной и сырной нарезкой, с большим разносом с пирожными и посыпанными сахарной пудрой огромными пончиками. От серьезности, строгости и беспощадности полковника, которые он демонстрировал на совещании всего несколько минут назад, не осталось и следа. В настоящий момент Григорьев напоминал заботливого дедушку, которому, наконец, представилась возможность накормить любимую внучку, давно не заезжавшую в гости.

– Проходите, проходите, Оксана Евгеньевна, присаживайтесь, наконец-то поговорим с вами поподробнее, перекусим немного, уж и обед как раз, – Григорьев суетился, ловко раскладывая столовые приборы, на зависть любой домохозяйке со стажем. – Сейчас Ирина горячее принесет – его уже привезли из столовой. Кстати, повара там отменные! Я подумал, что сегодня нам с вами нелишним будет пообедать вот так, наедине, поговорить с глазу на глаз, без посторонних ушей.

– Да, спасибо. – Городовая так растерялась от контрастности образов Григорьева, что не нашла, что еще сказать. Она ожидала, что полковник попытается каким-нибудь способом загладить утреннее недоразумение со служебной машиной, но не думала, что это произойдет именно сегодня и в такой форме. Однако, Григорьеву надо было отдать должное – способ оказался тот, что надо.

– Мне бы руки…. – начала говорить она, поставив сумку на ближайший стул.

– Конечно, Ирина проводит, – Григорьев что называется, с полуслова понял, в чем нуждается гостья и поднял трубку стационарного телефона, чтобы вызвать в кабинет секретаря. Но, она, как раз в это время, уже входила в кабинет, держа в руках два больших непрозрачных контейнера, содержимое которых источало очень аппетитный аромат, и два контейнера поменьше – с холодными закусками.

– Вот и обед, горячее все. – Григорьев принял контейнеры из рук Ирины, – Ирина, проводите Оксану Евгеньевну в туалет и можете отправляться на обед.

– Хорошо, пойдемте, – ответила женщина тихим глухим голосом без каких-либо интонаций, обращаясь в никуда, и вышла из кабинета.

Когда Городовая вернулась из туалета, Ирины в приемной уже не было, что радовало, так как от ее тихого присутствия у следователя мурашки бежали по телу. Григорьев разговаривал по сотовому телефону и она хотела было выйти, но полковник жестом остановил ее, показывая, что уже заканчивает разговор.

– Да, время подходит, я буду здесь примерно до девяти. До свидания, – полковник положил телефон на край стола.

– Местная газета хочет написать статью о ходе расследования дел об исчезновении мальчиков. Да… Такого здесь не случалось лет этак… да никогда не случалось. Знаете, город беспокоится, все прижимают поближе к себе своих ребятишек. Некоторые из моих знакомых взяли отпуска за свой счет и уехали со своими чадами подальше – кто куда… Ну, давайте обедать, пока не остыло. На голодный желудок нельзя рассуждать на серьезные темы – язва желудка будет.

Григорьев сделал это заявление настолько безапелляционным тоном, а из контейнеров исходил настолько головокружительный аромат, что Городовая, получившая, в свое время, высшее медицинское образование, не осмелилась возражать полковнику в спорном вопросе возникновения язвы желудка.

В больших контейнерах оказалось ароматное рагу из мяса и овощей, а в тех, что поменьше – салат из свежей капусты, помидоров и сладких перцев – все выглядело очень вкусным и оказалось таковым на вкус. Во время еды Городовая с Григорьевым разговаривали обо всем, кроме работы. У полковника за годы службы выработалось твердое правило – прием пищи должен быть приемом пищи – как абсолютно самостоятельный процесс, а не приложение к деловому разговору. Следователь оказалась не против этого замечательного правила, к тому же обед был таким замечательным, что совершенно не располагал к серьезному разговору. Отдав должное рагу, а после и кофе с пирожными, Григорьев открыл Городовой тайну свертка, который она привезла полковнику в подарок от своего начальника. Оказалось, что темной плотной бумагой была обернута красивая деревянная коробка с искусно вырезанными на ней изумительными узорами и захлопывающимся замком. Внутри коробочки, ровными плотными рядами, были уложены сигары.