Людмила Горелик - Нефритовая лошадь Пржевальского

– Вот вернусь на родину, найду хорошую девушку, женюсь и заживу своим домом, – мечтательно сказал подпоручик Пыльцов.

– Что ж, дело-то неплохое… – согласился рассудительный Дондок. – Детишки пойдут…

А Пржевальский усмехнулся:

– Не знаешь ты еще жизни, Михаил Александрович. Сколько тебе? Двадцать один? Но ты ведь только из училища, жизни не видел еще. Я вот в семнадцать вольноопределяющимся пошел, попал в полк в Полесье, потом в Карпатах служил. Везде одинаково. Насмотрелся там. Это первый жизненный опыт был. До того каких женщин я видел? Матушка, няня. Конечно, на таких примерах и я женщин идеализировал… А в полку… там ведь кучей живут, в своем соку варятся. Все про всех известно. Хочешь не хочешь, а наблюдай. И если умный – делай выводы.

Он помолчал, поднял голову, глянул вверх, на луну. Небо нерусской темной синевы было совершенно безоблачным. Огромная круглая луна спустилась на верхушки деревьев, она была ближе, чем крыша кумирни. Незнакомые, чужие звезды окружали ее яркий диск, отсвечивая искрами на слившемся фоне земли и неба.

– Ну вот, – продолжил рассказчик, неторопливо оглядев всю эту красоту. – Ну вот… И что я, подросток, воспитанный в законах нравственности, там увидел? Офицеры почти все развратничают. Пьяницы, картежники! Их жены… тоже недалеко ушли. Совсем недалеко, к моему великому тогдашнему удивлению. Не буду плохо говорить про женщин, не по-мужски это. Но я видел там в полку очень много глупых и развратных жен. Таких большинство – смело тебе говорю. Почти все такие. А счастливой семейной жизни что-то ни у кого в нашем полку не было. Даже если в какой-то офицерской семье обходилось без большого разврата, все равно ничего хорошего в их семейной жизни я не видел: муж и жена друг друга не любят, презирают – это нормально было, такого много я встречал.

– Ну, бывает, не спорю… – неуверенно возразил Пыльцов, – однако не у всех же так!

– Возможно, не у всех, не буду и я спорить, – вздохнул Пржевальский. – Однако скучно живут, мне показалось, все. Скучно – без любви, без радости.

– Это вы так говорите, Николай Михайлович, потому что не встретили еще хорошую девушку. Какую б захотели в жены взять, – рассудительно возразил Дондок Иринчинов.

– Нет, Дидон, хотя ты и Мудрый, но здесь, кажется, ошибаешься. Я еще тогда, в полку, решил, что не хочу жизнь в халате провести. Но и бальный сюртук мне жизнь тоже не украсит. Салопная жизнь не для меня, как и светская. Я понял, что хочу провести жизнь на воле, в путешествиях: встречать новых людей, видеть разнообразный мир, изучать его. Открывать новое для людей. Пользу приносить, в конце концов, родине. Подал тогда же заявление, чтоб меня на Дальний Восток перевели, а меня вместо этого в карцер посадили!

– Ха-ха-ха, – засмеялся смешливый Панфил Чебаев. – Служба, она такая, Николай Михайлович: делай, что велят, и не проси ничего – начальству виднее, как тебе лучше. И для простых солдат так, и для офицеров, значит, тоже!

– Верно говоришь, Панфил. Только я пошел в семнадцать лет вольноопределяющимся, офицером не был еще. И решил я поступать в Академию. Думал: выучусь, докажу, что способен на большее. И тогда к моему мнению прислушаются, отправят на Дальний Восток. Так и вышло: это уже второе мое путешествие. Между прочим, далеко не у всех получалось экзамены в Академию сдать, это считалось трудным делом. Но я быстро, за полгода подготовился. Много занимался, по ночам сидел. Не ходил в офицерское собрание, хотя меня приглашали весьма настоятельно, никогда не участвовал в кутежах… Не люблю этого, не так воспитан. Сейчас мне 33 года, и я жизнью доволен. Я добился, чего хотел. Через месяц, от силы через два, мы увидим Куку-нор! Я читал, что двадцать три реки втекают в это озеро и ни одна не вытекает! Но это мы тоже проверим. Это мы все сами пересчитаем – чтобы точно!

– Николай Михайлович, – спросил Панфил, – а правду говорят, что озеро само переместилось? Само для себя место выбрало? Вчера тангут один рассказывал, что будто оно раньше под землей было.

Лицо Пржевальского посветлело, он заулыбался. Он всегда испытывал чувство подъема, когда речь заходила о географии и путешествиях.

– Да, Панфил, можно и так сказать. Есть легенда монгольская… Будто раньше эта вода была подземной, причем не на нынешнем месте, а под землей в Тибете, там, где город Ласса. И вот задумали построить в этом городе храм – Будды, конечно. Несколько тысяч людей трудились. Но только построили – рухнул храм. И второй раз так, и третий. Тогда отправили монаха, пошел он по всем буддийским землям – у всех спрашивал, почему рушится храм. И один старик ему проболтался. Сказал про подземные воды. Однако старик этот забыл пророчество: когда узнают тибетские ламы про подземную воду, она перейдет на то место, где живет проболтавшийся, и образует там озеро. Так и случилось. Подземные воды переместились, образовалось озеро Куку-нор. Много людей и стад тогда погибло, в том числе и проболтавшийся старик, конечно. Непростое это озеро. Поэтому и нам так трудно к нему подойти.