Владимир Колычев - Адский рай

– Значит, Дима твоим любовником был?

– Был да сплыл.

– А другой любовник у тебя был?

– Другой любовник?.. Ну, были у меня мужики…

– Кто?

Красухина удивленно вскинула брови, с колкой насмешкой глянув на Татьяну. Да, она следователь, но у них частная беседа, и она не должна об этом забывать. Да и на допросе она не обязана открывать свою душу. Но Знаменову такой реакцией не смутить. Она не священник и к исповеди не приглашает. Она следователь и должна принуждать к исповедованию. И к покаянию.

– Говорят, у него яхта своя.

– Кто говорит?

– Ну, говорят.

– Валя говорит? Так он Диме завидует, вот и говорит. С Димой меня поссорить хочет.

– А что здесь такого? Дима же не муж. И жениться на тебе не собирался. И что здесь такого, если у тебя есть любовник со своей яхтой?

– Что здесь такого? – протяжно вздохнула Красухина. – Если бы у меня был такой, с яхтой, ничего. Но у меня такого нет! Вот потому и «чего»!.. Если бы был…

– Говорят, он очень тебя ревнует. И никого к тебе не подпускает.

– Валю он ко мне не подпускает? – презрительно фыркнула Полина. – Так это я его к себе не подпускаю… Я не подпускаю, а он распускает. Сопли. И слухи.

– Пахомов говорит, что Валентин жену свою любит?

– Может, и любит, – пожала плечами Полина, с торжествующей насмешкой глянув на Татьяну. – А меня хочет. Жениться мне предлагал.

– Валентин?

– А что здесь такого? – Красухина изумленно повела бровью. – Я что, уродина какая-то?

– Да нет, конечно…

– А давай выпьем за нас, красивых? – предложила Полина.

– Э-э…

Татьяна хотела сказать, что им уже хватит. Но Красухина предостерегающе смотрела на нее. Она упадет в глазах собутыльницы, если откажется.

А зачем отказываться? Вечер такой томный, ветер с моря теплый, коньяк мягкий, в ощущениях легкость. И голову Татьяна потерять не боялась. Не зря же она напросилась в Кефаль, узнав, что Пахомов попал в переплет. Давно уже пора было наладить с ним отношения. А сегодня ночью они могли оказаться в одной постели. Он не подумает превратно, если она сама проявит инициативу на пьяную голову. Раскрепостилась женщина, слетела с тормозов. Что у трезвой на уме, то у пьяной под юбкой. И чем пьяней будет Татьяна, тем естественней покажется ему ее поведение.

За казенный счет опер может поужинать в ресторане. Если того требуют служебные обстоятельства. А вот услуги проститутки Пахомову оплачивать никто не станет. Все за свой счет.

– Одну банщицу на два часа? – спросил совсем еще юный, но не по возрасту деловой паренек. – Вас же двое.

– Ну-у…

– За второго доплатить нужно.

– Договоримся.

Парень кивнул, забрал деньги и ушел, а Олег вернулся в сауну.

Сколько их, таких коммерческих саун, по городам и весям. Сколько заплатил, столько и парься. И веничек за деньги подадут, и мочалку. А заплатишь хорошо, будет и живая «мочалка».

Пахомов и сауну нашел, и насчет девочки договорился. Они с Витей Жилиным уже ополоснулись, проверили себя на прочность в парилке. Пивка дернули холодненького. Водочку не трогали. Водочка будет потом.

Витя, закутанный в простыню, сидел на скамейке за столом. Лицо красное, взгляд бодрый.

– Договорился?

– А то!

– Блондинка или брюнетка?

– Трансформер.

– Не понял!

– Трансформер с телепатическим адаптером. Вводишь коммуникатор в портал, включаешь мыслительный процесс. Кого хочешь, того и получишь. Нравятся худосочные блондинки, пожалуйста. Захотелось толстозадую шатенку, подумай о толстозадой шатенке…

– Теперь понятно. Худосочная блондинка трансформируется в толстозадую шатенку. Или в грудастую брюнетку… Да, трансформер – это хорошо. Трансвестит – плохо.

– О трансвеститах думать не советую. В этом случае трансформация необратима.

– Тогда, может, просто брюнетку? Без всяких трансформаций…

В дверь постучали.

– Да!

В сауну вошла смазливая длинноволосая брюнетка в коротком платье и босоножках на высоком каблуке.

– С легким паром! – заученно улыбнулась она.

– Вот тебе и брюнетка! – улыбнулся Олег, приглашая девушку занять место на скамейке.

– Саманта.

Девушка под псевдонимом Саманта скупо улыбнулась, подошла к шкафу, открыла створку, спрятавшись за ней. Она сняла платье, достала простыню, развернула ее, набросила на себя. Закрыла створку, повернулась к клиентам и распахнула простыню, обращая внимание на естественность своего женского происхождения.

– Кто со мной? – спросила она, открывая дверь в парилку.