Таисия Тихая - Кошмары моей бабушки

– Почти. Её жёстко рубило. Бабуле хорошо за семьдесят. Маленький такой колобок с очками, увеличивающими её глаза раза в три и в кофте окраса «дикий леопар-р-рд». Представили?

– Отчётливо, – вновь отозвался Тим, не без усмешки покосившись на постное выражение лица Миши. Это зрелище подействовало на меня вдохновляюще.

– Так вот, – продолжила я, придвинувшись ближе к столу. – Этот «Леопард» сначала был бодрячком. Рассказал о прополке свёклы, о сельских ребятах, о политике и булочных…

– Стандартный набор, – поддакнула Ксенька, однако столкнувшись взглядом с Мишей, примолкла.

– Так вот, очень скоро она стала делать паузы. Мхатовские практически. Смотрю, а у неё глаза закрыты! Потом, значит, эдак подпрыгнет на месте и говорит: «Есть примеры»? Примеры чего? Прополки свёклы? Политических реформ? Молчим. Пока мы думали, она снова вырубилась. Потом вздрогнула и говорит: «отлично-отлично».

– Видно, приятное что-то приснилось, – прокомментировал Тимофей.

– О-о! – протянула я, откинувшись на спинку стула и окинув всех присутствующих пытливым взглядом. – В одно из таких внезапных пробуждений она вдруг берёт и спрашивает: «Где учился Ломоносов?» Мы все, конечно, сразу в телефоны полезли. Она тут же опять уснула. Мы ей говорим, что в Славяно-греко-латинской академии. Тишина. Мы снова ей повторяем, уже громче. Так она глаза открыла и смотрит куда-то вглубь бессознательного. Словно тайны вселенной увидела и теперь не знает, как их развидеть. Потом вдруг резко: «Не может быть, где он учился? Название!». И снова вырубилась. Мы сидим, стараемся дыхание задержать. Я уже практически в конвульсиях бьюсь. Она опять подскакивает и буквально выкрикивает: «Царскосельский лицей!».

– Озарение во сне, – авторитетно отозвался Тимофей, вопреки своему обычному флегматичному образу едва сдерживаясь, чтобы не присоединиться к нашему с Ксенькой веселью.

– Последний час думала вообще помру, – пожаловалась я. – Она буквально через слово вырубалась, потом начинала с середины. Один раз вообще застыла на полуслове, откинулась на спинку стула и уставилась в окно пустым взглядом. И так почти минуту. А потом такая вполголоса… – Я выдержала паузу, оглядев присутствующих, а затем тихо добавила: – «Ать!». И дальше про паронимы. Боги, никогда я так не ждала окончания пары!

– Вот это я понимаю, старая школа, – давясь смехом, проговорила Ксенька. – Человек даже во сне может про паронимы рассказывать! Я вот во сне только мемы смешные пересказать могу.

– Ну, знаешь! – всплеснула руками я, безуспешно пытаясь нагнать на себя серьёзный вид. – Если бы она нам ещё и мемы начала пересказывать, меня вообще оттуда «Скорая» увозила бы!

– А я вот не понимаю, – вклинился Миша с видом оскорблённой невинности. – Она – пожилой человек. Ей, может быть, плохо было, а вы так реагируете!

– А, может, наоборот, ей очень хорошо было? – в тон ему предположил Тимофей.

– Нет, это неправильно как-то! – не понял юмора Миша, заёрзав на месте и укоризненно взглянув на Ксеньку, у которой от попыток сдержать смех на глазах заблестели слёзы.

– Нет, Ксюш, как хочешь, а Сергей мне нравился больше, – с напускным огорчение резюмировала я. – Он хоть умел смеяться в нужные моменты.

– Нет, Алис, зато вспомни, как он картавил, – скорбно покачал головой Тим, с готовностью мне подыграв. – Я бы голосовал за Сашу, у него глаза были красивые. Помнишь те ресницы?

– О-о!

– Это они так шутят, – попыталась изобразить смех Ксенька, больно пнув под столом мою ногу.

– Ладно-ладно, мы в самом деле увлеклись, – вздохнула я, но продержалась не больше десяти секунд. – Дим, ты прости, я что-то увлеклась…

– Я – Михаил, – процедил парень, бросив на меня испепеляющий взгляд.

– Ой, что-то я как Айседора Дункан – замоталась под конец недели, – «смутилась» я.

– Я, пожалуй, пойду, – процедил Миша, рывком подскочив с места и едва не опрокинув при этом стул.

– Алиса! – возмутилась Ксенька, по инерции было поднявшись следом за ним, но затем обессилено плюхнувшись обратно.

– За естественный отбор! – провозгласил Тим. Мы с ним слажено стукнулись стаканчиками с кофе.

– Два идиота! – забывшись, прикрикнула на нас Ксенька. Немногочисленные посетители с интересом развернули головы в нашу сторону. Подхватив сумку, подруга пулей вылетела из кафе.

– Это был ужасный поступок с нашей стороны, – поморщился Тимофей.

– Очень, – грустно кивнула я. Тем не менее, угрызения совести не спешили терзать хоть кого-то из нас двоих.